Случай

Раскусить Н. не удавалось никому. Ни М., ни К., ни даже Л. 

Р. – удалось. И что? Бедный Р.! Н., оказался ядовитым.

Трагедия XX века

Отказ от частной собственности привёл к отказу от собственного «я». Обезличенные всё и совершили.

Иногда

Иногда достаточно в себе разобраться – и наступает такое облегчение! Так, я терзался: вот, болит душа, а оказалось – зуб. Всего-то-навсего!

Мединская история

История России написана такими профи, чтобы даже самый последний ее житель испытывал законную гордость за бесцельно ею прожитые годы…

Человек

Всю жизнь он жил в предчувствии счастья. Ему казалось, что оно наступит вот-вот, с минуты на минуту. Не наступило. Но это и не важно. Почти счастливым умереть – дано не каждому.

Наболевшее

То, что на земле семь миллиардов, – не делает нас менее одинокими. Кому нужны все эти миллиарды, если во вселенной – мы одни?!

Рецепт успеха женщины Мандрыкиной

«Я здороваюсь с красивыми мужчинами. Отвечает каждый пятый – это ладно. Но зато! Каждый сотый отвечает мне взаимностью…»

Мои будни

Погладил сам себя по голове и с любовью посмотрел на эту руку…

* * *

Я не могу быть в постоянном напряжении. Поэтому, простите, моральный авторитет я всего лишь раз в неделю, и не более.

Решение

Собрались двое, чтобы разграничить сферы своего влияния. «Смотри, – сказал первый, – до горизонта – это моё. А после – всё твоё».

– «До чего же мудрое решение!» – сказал второй. И пошёл к горизонту посмотреть, где же начинается ЕГО…

Круговая порука

Рассказ-воспоминание

Часто можно слышать: вот, евреи. У них круговая порука. Они не дадут своим пропасть ни в коем случае. И вообще – за ними не поспеешь! 

Пора и мне признаться: было дело…

Экономику строительного производства в МИСИ – это не Московский институт, а Макеевский, инженерно-строительный – нам читала, кажется, Зверькова. Преподавала путано, невнятно. И по её предмету я не знал ничего, как, впрочем, и остальные двадцать пять человек нашей группы. Зато, как утверждали бывалые, экзамен ей можно было сдать легко, не напрягаясь. Что подстегнуло нас и дальше не вникать. 

Но когда семестр подходил к концу, эта тётка, очевидно, по закону подлости, куда-то слиняла, и её место занял доктор экономических наук профессор Лев Абрамович Кантор. А это было уже серьезно. По слухам, сдать экзамен ему было невероятно трудно. Да он и сам этого не скрывал:

– Врать не буду, – говаривал Кантор, – если я сам знаю не больше, чем на четвёрку, нетрудно догадаться, на сколько знаете вы. 

Он, видимо, тоже хорошо знал Зверькову.

На первой же лекции, проходя мимо, он мне подмигнул. Хоть я и близорукий, не заметить это было невозможно. Я оторопел: так вот оно?! И в следующий раз, когда он снова подмигнул мне, как родному… Чтоб у него сомнений не осталось, я подмигнул ему, казалось, всем лицом. Недвусмысленно и очень выразительно. 

Он мне тут же переподмигнул. Всё, есть контакт! 

И так бывало каждый раз, когда он шествовал мимо. Цеховая солидарность, вот она! Свой свояка! Мы друг дружке пропасть не дадим! 

И тепло разливалось по всему моему телу: мол, хоть раз мне повезло, что я еврей. 

Его лекция шла два часа, с небольшим перерывом. Так вот, в этот самый перерыв, ко мне, выпучив глаза, подлетает его ассистент, ассистент профессора Кантора, по фамилии Бубякин. Зажимает он меня в углу, чтоб я не вырвался, и бросает мне в лицо:

– Вы идиот?!

Я похолодел:

– А что такое?

– Зачем вы подмигнули Льву Абрамовичу? И причём не раз, а даже пять!

Я страшно покраснел:

– Он первый начал!

– Нет, теперь вы точно идиот! У Льва Абрамовича. Это. Нервный тик. А вы его так нагло передразниваете!..

Впереди, через месяц, экзамен. Принимает, естественно, сам. И что ещё тревожило меня и даже, если честно, угнетало: годом раньше двух студентов, заваливших экономику… В общем, Кантор настоял – и их отчислили. Так что ж ему мешает сделать меня третьим?!

Я почувствовал, что, кажется, погиб. А потом, придя в себя: но я не сдамся! 

За экономику я взялся основательно. Сроки поджимали – я вникал. Я старался досконально разобраться: основные фонды и рентабельность, эффективность капвложений и т. д. Я штудировал такое – видит Бог! Аудит в строительстве и лизинг. Моим сокурсникам такого и не снилось. 

Всё, экзамен. Вроде бы ответил. Он – непроницаемый. Он, Кантор.

– Ну что ж, – он говорит, я не дышу, – вам дополнительный вопрос. 

И подмигнул. 

Я так и знал: он отыграется по полной! 

Он вопрос – а я ему ответ. 

Не сомнёт он меня, не сомнёт! Потому что я учил по-настоящему. 

Он ещё один вопрос – а я ответ.

Он так – а я этак. 

Он в замешательстве: чего б ещё спросить. Как подступиться, чтоб я прокололся. А я ж учил, и это не скрываю. 

– Тогда ещё один вопрос, – он оживился, – а как вы думаете, Верховский…

– Вячеслав…

– Так как вы думаете Верховский Вячеслав?.. 

Нет, опять не смял! 

И тогда он говорит:

– Ну что ж, – так сухо. Я напряжённо затаил дыхание: – Я знаю на четыре, вы же в курсе?

Я еле слышно: 

– В курсе. 

– Но вам пять. 

Я, ушам не веря:

– Что, мне пять?!

Кантор раздражённо: 

– Вы глухой?!

Выхожу из кабинета. Обступили:

– Ну и как? – сокурсники мои. 

– Мне пятёрка, – отвечаю, ошалевший. 

Не поверили: 

– А ну-ка, покажи! 

Я тяну зачётку:

– Вот, пожалуйста! 

– Пятёрка! – хором выдохнули. – Да-а! – и, переглянувшись, мне презрительно: – Ну, конечно, кто бы сомневался?..