Я его нашел и – потерял. Кого «его»? Сейчас все расскажу.

Не прошло и суток с того вечера 15 апреля, как под донецкой синагогой от имени Донецкой же республики трое неизвестных в балаклавах открыто, на глазах у прихожан, налепили несколько листовок… Что за листовки – всем уже известно: «Уважаемые граждане еврейской национальности!..» И на этом – уважение кончалось: «Вы поддержали киевскую хунту, – а потому, в ультимативной форме: – явиться вам для срочной регистрации… при себе иметь…» В общем, не будет вам прощения. Конфискация имущества и высылка.

А дальше развивалось все стремительно. Если об Украине в мире кто не знал, уже узнал. О Донецке тоже, разумеется, а уж о синагоге как узнали! И даже Керри, ну, который Джон, госсекретарь, дал понять: мы вас, донецкие евреи, не оставим в покое. В смысле, в беде. И завертелась мировая карусель. Отовсюду журналисты: «Это правда?» Валом валят, просят интервью. Синагога – Мекка для паломников, и их счет идет уже на сотни: Норвегия, Япония, Китай, африканское Бурунди, Люксембург и даже лучший друг евреев «АльДжазира». А «Аль-Джазира» в синагоге – это круто. Включая, на минутку, Катманду.

И все к раввину:

– Как вы полагаете?

Раввин им отвечает:

– А вот так.

Он, кажется, купался в журналистах.

Еще один пробился, из Канады:

– А что вы думаете?

– Думаю, – раввин.

И всякий раз он думал одинаково. А потому что все здесь однозначно…

Это помните, как было в СССР: командировка по тревожному письму? А у нас – тревожная листовка.

А я же в синагоге в виде прессы. Я всегда – где зона турбулентности. Ну и тоже комментарий раздаю: «Нет, меня здесь рядом не стояло, но очевидцы говорят, что было так…»

Нам такая популярность и не снилась!

Не знаю, чего ждал, но я дождался: на пороге синагоги – новый гость. Я прикинул: из Америки. И точно. Американское агентство новостей. И мало из агентства новостей – из президентского, барак-обамовского, пула. Его внешность – молодой мужчина библейской красоты, ну и роста не ниже библейского. А это под два метра, даже больше. Вот как дядя Степа, но не Степа. Потому что он Аарон. Аарон Шапиро. И тоже выстроился в очередь к раввину. Очередь большая, время есть – и я Америку переключаю на себя.

Нашли пустую комнатку, присели. Я задаю отборные вопросы, мне ж все интересно, про Америку. И мы общаемся достаточно тепло. Вдруг он, как заговорщик, полушепотом:

– Между нами, – очень доверительно, – кто автор той листовки? Ваши версии.

– Какие версии?! Когда есть убежденность.

Он выдохнул:

– Вы знаете кто?!

– Ну а как же! Стопроцентно – это был не я!

Шапиро понимающе кивнул:

– Так, круг подозреваемых сужается!

Мы заржали, что, естественно, нас сблизило._И тут он мне промежду прочим говорит:

– Откровенность, – говорит, – за откровенность. А я ведь здесь не только по работе, здесь у меня и личные мотивы.

Я подцепил его за личные мотивы:

– И какие?

– Мои предки – родом с Украины.

А я ж не промах, и:

– Откуда лично?

– Лично из Одессы.

– И мои оттуда! Это ж надо!

– Да, но мои, конечно, молодцы. Смекнули мигом, что у них заваривается, и часть из них свалила за границу. В начале века, только предыдущего.

Я:

– Это ж надо, вовремя успеть! А куда свалили?

– Ну, в Америку!

– Так смешно, что хочется смеяться.

– Вы о чем?!

– Мои тоже из Одессы – и туда же. И причем когда и ваши.

– Молодцы!

– А куда ваши в Америку?

– В Чикаго.

Я, потрясенно:

– Ну, невероятно!

Аарон Шапиро:

– Что ж невероятного?

– Не потому, что я хочу вам подыграть, а потому, что и мои как раз туда же. Америка, Чикаго, Иллинойс…

А мой конек – казаться идиотом. Я почувствовал, что, кажется, пора. И у него, рожденного в Чикаго, я выспрашиваю:

– А на какой улице в Одессе они жили?

Где он, а где Одесса. Но он знал!

– Улица Канатная… Вам плохо?

Так я побледнел, и в замешательстве:

– Это уже даже не смешно! Мои тоже с улицы Канатной.

– Канатная большая, хватит всем.

Посидели, помолчали. Вдруг Шапиро:

– В синагоге есть у вас Wi-Fi?

А я ж как оседлал своего конька:

– Извиняюсь, что это такое?

Ну, он хмыкнул. Нет, не раскусил. И, уткнувшись в свой планшет:

– Да вроде есть.

Что-то ищет. Кажется, нашел. Он развернул планшет ко мне лицом – и от этого лица я цепенею. Потому что там, на фотографии, – мой пра... – ну и так далее – прадедушка. У меня дома, над столом, висит такой же! В старинной рамочке, в старинном паспарту…

Я, сомлевши:

– Кто он вам, Аарон?

– Мой предок, из Одессы.

– Нет, он мой!

Стало тихо. Ангел пролетел.

Короче, дедушку мы мирно поделили.

А стали выяснять свое родство, и обнаружилось: я и он – мы шестиюродные братья!

Я вскрикнул:

– Братик!

То есть brother, по-английски.

Не было счастья, так листовка помогла.

Он тоже вскрикнул:

– Brother!

И вскочил.

И так меня обнял – во мне все хрустнуло.

Ну, я тут же раскатал свою губу: нашелся брат! Он же из Америки, из США, президентский пул, Барак Обама – и меня уже не снимешь со счетов…

И вот тут ему: «Пожалуйте к раввину!»

На прощанье он вручил свою визитку: «Американское агентство новостей…»

В общем, породнились мы до хруста.

Перспективы открывались – оглушительные!

Вышел в город. А меня же распирает. И кого ни вижу, из знакомых – «А я брата поймал, на листовку!» – «Ой, расскажи!»

Чего ж не рассказать?

Поздравляют, тискают мне руку.

Но потом случился форс-мажор. Форс-мажором оказался Корольков. Мой знакомый, тихий старичок, большой знаток генеалогических деревьев и кустарников. Я и ему восторженно, про брата. Он выслушал мой сбивчивый рассказ, но эйфории, нет, не разделил, а только очень сухо:

– Он не брат.

Я, обалдевши:

– Как это не брат?!

– Да это ж очень просто, – Корольков. – Во всем мире… Как же ты не в курсе? Родство кончается как раз на пятиюродных.

– А шестиюродные?

– К сожалению, чужие.

Так брата я нашел и – потерял.

К счастью, он об этом не узнает…