На улице – скрип тормозов…

И в магазин «Все для дачи» входит стриженый под полубокс шестидесятилетний мужчина.

– Мне качели, – говорит он с порога.

– Пять тысяч с доставкой. Адрес? Кого спросить? Хотя бы имя-отчество, – поправляется продавщица (хозяева загородных домов не любят называть фамилии) 

– Пишите: «Сергей Петрович». Или нет: «Анжела Геннадьевна». 

Покупатель в белых штанах. В белой рубашке. Волосы тоже белые. Седые. 

А бес – в ребро…

– Беседка нужна?

– Есть.

– Гамак?

– Есть. Бассейн, беговая дорожка есть – на месте ей бегать нравится! – в голосе покупателя надрыв. – А теперь – качели приспичило!

Качели – маняще неподвижны…

Покупатель садится – и неуверенно болтает ногами.

– Я помогу, – взявшись белой рукой без обручального кольца за цепь, милая сорокалетняя женщина начинает бережно качать сильного, обеспеченного – но, в сущности, такого одинокого мужчину…

Тот розовеет. 

И усмехается: этого он от Анжелы не дождется! 

И ведь не молоденькая. 

И ведь не жена…

– А теперь – я вас! – помолодевший покупатель бодро спрыгивает с лавочки. – Э-э-э-э-э-э…

– Нина Петровна. 

– Теперь я вас, Нина Петровна.

– Зачем?

– Посмотреть.

– Ну, разве только посмотреть…

Взявшись за цепь сильной, без обручального кольца рукой, будущий владелец качелей начинает неумело раскачивать скромную симпатичную женщину (помогая, она то вытягивает ножки в белых носочках, то скромно поджимает.)

– Мягче… – мурлычет она как бы про себя. – Мягче… 

– Так на кого писать? 

– Что? – трясет головой покупатель, стряхивая наваждение. 

– Кто будет качаться? – поднимает на мужчину большие глаза Нина Петровна.

Пауза.

Перед мысленным взором Сергея Петровича пролетает шумная картина выселения Анжелы Геннадьевны.

– Кто будет качаться – на того и писать. Пишите: «Нина Петровна». 

Прощай, Анжелка! Добегалась…