На улице –  скрип тормозов…

И в магазин «Все для дачи» входит стриженый под полубокс шестидесятилетний мужчина.

–  Мне качели, –  говорит он с порога.

–  Пять тысяч с доставкой. Адрес? Кого спросить? Хотя бы имя-отчество, –  поправляется продавщица (хозяева загородных домов не любят называть фамилии) 

–  Пишите: «Сергей Петрович». Или нет: «Анжела Геннадьевна». 

Покупатель в белых штанах. В белой рубашке. Волосы тоже белые. Седые. 

А бес –  в ребро…

–  Беседка нужна?

–  Есть.

–  Гамак?

–  Есть. Бассейн, беговая дорожка есть –  на месте ей бегать нравится! –  в голосе покупателя надрыв. –  А теперь –  качели приспичило!

Качели –  маняще неподвижны…

Покупатель садится –  и неуверенно болтает ногами.

–  Я помогу, –  взявшись белой рукой без обручального кольца за цепь, милая сорокалетняя женщина начинает бережно качать сильного, обеспеченного –  но, в сущности, такого одинокого мужчину…

Тот розовеет. 

И усмехается: этого он от Анжелы не дождется! 

И ведь не молоденькая. 

И ведь не жена…

–  А теперь –  я вас! –  помолодевший покупатель бодро спрыгивает с лавочки. –  Э-э-э-э-э-э…

–  Нина Петровна. 

–  Теперь я вас, Нина Петровна.

–  Зачем?

–  Посмотреть.

–  Ну, разве только посмотреть…

Взявшись за цепь сильной, без обручального кольца рукой, будущий владелец качелей начинает неумело раскачивать скромную симпатичную женщину (помогая, она то вытягивает ножки в белых носочках, то скромно поджимает.)

–  Мягче… –  мурлычет она как бы про себя. –  Мягче… 

–  Так на кого писать? 

–  Что? –  трясет головой покупатель, стряхивая наваждение. 

–  Кто будет качаться? –  поднимает на мужчину большие глаза Нина Петровна.

Пауза.

Перед мысленным взором Сергея Петровича пролетает шумная картина выселения Анжелы Геннадьевны.

–  Кто будет качаться –  на того и писать. Пишите: «Нина Петровна». 

Прощай, Анжелка! Добегалась…