Глядя на обилие бездомных друзей человека на улицах Одессы, я вспомнил, что еще в 70-х годах 19-го века в нашем городе существовало «Общество для истребления бродячих собак». По предписанию полицмейстера, эта структура «обязана производить травлю до 6 часов утра, после чего собаки должны быть убираемы» («Одесский вестник», 1876, № 117). Такое довольно грустное начало для юмористического журнала немного странно. Поэтому сразу скажу, что я не об этом.

Гонения на братьев наших меньших вызвали крик некой милосердной души – публикацию под заголовком «Слово в защиту дворовых собак, защищающих от воров» («Одесский вестник», 1866, № 49). Отлавливание до 500 псов в месяц выглядело довольно казусным в городе, кичившемся другим своим обществом, а именно – «сострадания к животным». Приоритеты этой организации намечались обращениями общественности, сигнализировавшими, например, что следует «облегчить участь несчастных обезьян, которых какие-то иностранцы ежедневно и во множестве водят по домам». А поскольку закон, мол, воспрещает водить по городам медведей, продолжает общественный корреспондент, то «почему бы этот благодетельный закон не применить и к пигмеям в сравнении с медведем – к несчастным и слабым обезьянам?» («Одесский вестник», 1874, № 193). 

Мартышками, впрочем, дело не ограничилось. «Многие из господ членов Общества сострадания к животным, – сообщает местная газета, – заявляли о том, что им очень часто приходится быть свидетелями – как торговцы и покупатели птиц (уток, гусей, индюков и в особенности кур и цыплят) носят их мучительным образом, т. е. связанных – головами вниз...» («Одесский вестник», 1876, № 166). 

Некоторым насекомым и крысам (об их истребителях я уже рассказывал) тоже посчастливилось живьем попасть в «Красную книгу Одессы». Знаменитый «Паук-Оракул» умел «отвечать на предложенные ему вопросы тем, что поворачивался к написанному ответу и останавливался перед ним» («Одесский вестник», 1865, № 86). Что до норушек, то в их защиту выступил прославленный Владимир Дуров. Когда он прибыл на гастроли в наш город и остановился в гостинице «Одесса», на углу Преображенской и Полицейской, то «предложил один рубль за всякую живую серую годовалую крысу». Далее газета уточняет, что известный комик «с крысами просит являться в гостиницу» («Одесские новости», 1893, № 2781). 

В назидание собаконенавистникам, надо сказать, иногда публиковались материалы о кобелефилах, один из которых, состоятельный парижский негоциант Пьер Гувуан, даже получил титул собачьего короля. Он приютил сколько-то бродяжек «и учредил из них полное министерство: бульдог Трини был у него министром юстиции, пудель Марс – военным министром, две моськи исправляли должности министров внутренних дел и народного просвещения». Но поскольку одна из этих последних завела связь на стороне, «Собачий Король предал ее опале» («Одесский вестник», 1872, № 150). 

Любители музыки могли наслаждаться в том же Париже вокалом собачьего квартета под управлением австрияка Ганса Таммера. Этот талантливый капельмейстер «выучил четырех собак петь, вернее, лаять ритурнель одного немецкого вальса и арию из «Риголетто» «La donna e mobile». Каждая собака поет по два тона...» («Одесский вестник», 1875, № 220).

Прагматичные одесситы тотчас же сообразили, что распоряжаются собачьими судьбами нерационально. Спустя короткое время местные собаки перещеголяли своих зарубежных коллег. В местной печати сообщалось о собаках Диане, Шнапселе и Фриде, «из которых первая разрешает заданные ей арифметические задачи, угадывает время на часах, различает национальные флаги и – сколько лет от роду каждому». Что до Шнапселя, то это подлинный одессит: «различает монеты, вещи и разные предметы, играет с кем угодно в карты в стуколку». Фрида же всего-навсего «играет в домино с желающими, складывает из русских и немецких букв слова, играет на фортепьяно немецкий и английский народные гимны, поет по нотам разные отрывки из итальянских опер...» («Одесский вестник», 1875, № 267).

В конце концов собачья проблема была решена вездесущей налоговой службой, и опять-таки по западному образцу. В прессе сообщалось, что, скажем, «в одном Париже находится до 70000 собак, уплачивающих пошлины до 600000 франков». В Одессе же насчитали 7200 дворовых и около 5000 комнатных собак, обязанных вносить в городскую казну по два рубля в год за право дружить с человеком («Одесские новости», 1896, № 3573). Такая собака считалась муниципальной, получала специальный жетон для ношения на шее, а также право посещать общественные места...