Много лет назад я мечтал снять фильм «Яблочный огрызок».

В главной роли видел только Юрия Никулина. Должен был он играть страхового агента Зоткина Сидора Кузьмича. Человека немолодого, до абсурда честного, дотошного. Весь фильм он ходит по квартирам большого дома, ищет того, кто выбросил из окна на улицу, под ноги прохожим, яблочный огрызок. Зоткин обязательно должен объяснить этому недотёпе, что так делать нельзя и чем это может закончиться...

К сожалению, фильм не был снят.

А замысел жив. И Юры уже нет, и фильм без него невозможен, но без конца прокручиваю варианты. Допрокручивался: представил себе самого Никулина в сценарной ситуации. Что будет? Как будет? Куда приедем?

Итак, по улице идёт не придуманный Сидор Кузьмич Зоткин, а Юрий Владимирович Никулин. Не скромный, незаметный страховой агент, а знаменитый народный артист. Сам. Как есть.

Идёт он, идёт и вдруг перед ним, прямо у ног, падает на тротуар яблочный огрызок.

Никулин огляделся – никого нет. Значит, из дома бросили, из окна.

Дом – семь этажей.

Юрий Владимирович посмотрел на часы, поднял за хвостик огрызок и вошёл в дом.

На втором этаже позвонил в квартиру.

– Кто? – спросил женский голос.

– Откройте, пожалуйста. Это Никулин. Юрий Владимирович. 

Дверь ойкнула и отворилась.

– А я смотрю в глазок: вы или не вы?! 

Миловидная толстушка порозовела от счастья. В передней уже вся семья: двое дошколят и бабушка.

– У меня к вам вопрос, – Никулин показал яблочный огрызок.– Вы сейчас ели яблоки? Штрифель?

– Вам для «Белого попугая»?! – обрадовалась толстушка.

– Ели или не ели?

– Ещё не успели. Только принесла.

– Спасибо. Извините, пожалуйста. Пойду дальше.

– Может, чайку с нами?..

Сразу – всё не так, как в сценарии.

Там не розовели от счастья.

Представьте себе: к вам в дверь звонит незнакомый мужчина, задаёт подозрительный вопрос да ещё показывает яблочный огрызок!

Сидора Кузьмича Зоткина принимали за сумасшедшего, за работника собеса, за жулика, за следователя, за дальнего родственника-шутника, за кого угодно, только не за того, кем он был. Ему радостно не ойкали, двери не открывали, разговаривали через цепочку, кто-то сунул двадцать копеек, какой-то амбал молча втолкнул его в лифт, кто-то решил, что яблоки отравлены по всей Москве, стал звонить своим, кто-то кричал «Помогите!», вызывали милицию, скорую помощь...

Юрия Никулина принимали как Юрия Никулина! 

Весть о том, что он поднимается по лестнице, мгновенно взлетела до крыши. Любимого артиста встречали, приглашали, просили автограф.

Он извинялся и спрашивал про яблоки.

На седьмом этаже, у двери, его ждал сияющий мальчик.

– Я ел яблоко! – громко сообщил он. – Меня зовут Петя! Вы Юрий Никулин?!

– Здравствуй, Петя... Взрослые дома есть?

Проснувшаяся мама Люся растерялась от неожиданности. Извинилась за непричёсанностъ, за беспорядок.

– Вы хоть не фотографируйте – взмолилась она и переставила с пола на стол вазу с яблоками, с тем самым штрифелем.

– Никаких съёмок, – пообещал Никулин.– Можно, я с сыном поговорю?

– Ой, пожалуйста!

– Конфеты любишь? – спросил Петю Никулин.

– Люблю.

– Зачем тогда выбросил в окно огрызок яблочный? Не в мусорное ведро, а в окно?

– Я в форточку целился.

– Тебе сколько лет?

– Семь. Я в первом «А».

– Знаешь, что случилось? Большая неприятность! Долго конфет не будет. Директор конфетной фабрики ногу сломал. У тебя под окном. Не заметил огрызка, поскользнулся и упал. Сейчас – в больнице. Без него фабрика остановилась. Не знают, какие конфеты делать – шоколадные, зефир или ириски. Ты какие любишь?

– Зефир!

– Теперь никакого зефира. Месяца два. Даже не проси у мамы.

– Даже не проси, – поддержала мама Люся.

– Как твою учительницу зовут? – продолжал Никулин.

– Мария Сергеевна.

– А если она поскользнётся? И упадёт? И сломает руку? Правую! Представляешь: рука в гипсе, забинтована. Пальцы не двигаются. Никакую отметку не напишешь: ни пять, ни четыре, ни три. Даже двойку не нацарапаешь. Только единицу. Там просто: проведёшь сверху вниз чёрточку – получается кол! Вот и будешь с этими колами сидеть в первом классе десять лет. Борода вырастет!..

– Ой, мне даже страшно, – сказала мама Люся.

– Это ещё ничего, – Никулин перешёл на шёпот. – Может быть страшней. Ты фильмы про разведчиков смотришь?

– Смотрю. Про Штирлица, – насторожился Петя.

– Представь себе: идёт по твоей улице иностранный разведчик, наступил на огрызок и – головой об асфальт. Встал, ничего не соображает. От удара. Всё забыл, всё перепутал. Вместо секретного сообщения «Войны не будет» передал: «Война будет. Через десять минут». Там испугались и – огонь! Ракетами! Мы тоже – ракетами! Это – война. Сам понимаешь, взрослый человек...

Никулин Юрий Владимирович в прекрасном настроении вышел на улицу.

Уже стемнело. Он посмотрел на часы и направился в сторону Большой Бронной, домой.

Шёл, напевал песенку.

И вдруг перед ним, прямо у ног, шлёпается на тротуар шкурка от банана.

Юрий Владимирович огляделся – никого нет. Значит, из дома бросили, из окна.

Дом – шестнадцать этажей.

Никулин ещё раз посмотрел на часы, вынул носовой платок, поднял банановую шкурку и вошёл в дом...

Стоп! Помечтал и хватит!

Вариант с Никулиным – фантазия.

Просто захотелось пообщаться с другом. Увидеть его, услышать.

А как же тема? Как страховой агент Зоткин? Канул? Забыт?

Зоткин – роль, потерявшая исполнителя.

А что с огрызками?

Элементарно: огрызки в окна не выбрасывать!

Чтобы не было войны.