Рыба горячего копчения

Портрет и вокруг

Наталья Хаткина

Хорошо в летний воскресный день придти на службу, в нашу маленькую газетку, которую все немногочисленные сотрудники любят до самоотвержения, но по выходным – на расстоянии. Редактор плещется в море. Секретарь испытывает у себя на дачном участке новый мотоблок (ну, это такой маленький трактор). Корректор закатывает на зиму икру из синеньких. 

Приду, включу компьютер, сотворю нечто гениальное, равное по силе мотоблоку, а по вкусовым качествам – непревзойденной одесской баклажанной икре. С морем и редактором мне, правда, не тягаться, но все же…

Никто меня не будет отвлекать. Сначала расслаблюсь, а потом – ка-а-ак сосредоточусь! В тишине, в прохладе… А отчего это так прохладно? И не сказать, чтобы тихо.

О! Это вентилятор жужжит. Зайчик его включил. У дураков мысли сходятся. Тоже, коллега, приперся в выходной – работать. Шедевры создавать. 

В табельные дни я пишу рецензии на спектакли, выставки живописи и поэтические сборники, где всех ругаю. Зайчик зарабатывает на хлеб репортажами «из зала суда» и всяческих заседаний, где всех жалеет. 

Но в воскресенье мы возвращаемся к мечтам о создании настоящего литературного шедевра.

Зайчик смотрит на меня волком. Я, видите ли, ему мешаю. Ну да, он же первый пришел. Уже расслабился. Только собрался сосредоточиться – а тут я. 

Чувствую себя виноватой. 

– Зайчик, чаю?

Смотрит исподлобья. Волк, волк!

– Кофе, Зайчик? 

Взгляд – вообще зверюга неопознанная. 

Превращаюсь по мере возможности в тень (довольно объемную тень) и сижу себе тихонечко. Злюсь. Работа – никак. Не знаю, как вы, а от меня процесс сосредоточения требует почесывания. В затылке, в темечке. Коленку вот тоже приятно почесать. Между лопатками почухаться. Украинизм, а приятно. 

Но неприлично.

Зайчик тоже, небось, что-нибудь неприличное любит делать, когда собирает все свои записочки в одно целое. Не знаю – что. Рожи, наверное, корчит – вентилятору или пространству в целом. 

Или нюхает яблоки. Бунин, говорят, нюхал яблоки – для вдохновения. Но то Бунин. Классик. 

А неклассику как-то неудобно при чужом человеке понюхать яблоко, а потом взять да и затюкать припадочно по компьютерным клавишам. Вдруг ты нюхаешь, нюхаешь, тюкаешь, тюкаешь, – а толку ноль. Вот и будешь дураком занюханным. И затюканным.

Никто не хочет сдаться и уйти первым. К персикам и арбузам. К морю, к высокой пене, что шапкой поднимается над приветной пивной кружкой в прибрежном кафе. 

Сидим. Мысли мелкие и плоские, как рыбка-фиринка. Кошкам отдать такие мысли, неприхотливым дворовым кошкам! 

Время ползет, как луч солнца по линолеуму, все дальше уходя за полдень. Мы в редакции одни. Совершенно одни. И никто не придет. Сегодня точно никто не придет. Мы осознаем это одновременно. 

И одна и та же идея бумко ударяет в наши мозги – как жирная летняя муха в оконное стекло. 

– Рыба! 

– Рыба! 

Мы с Зайчиком очень любим рыбу. Есть ее, заглатывать. Запихивать рыбу в себя жадно, неприлично, руками. Пытаясь языком слизнуть жир с подбородка. Обсасывая косточки. Причмокивая. Причавкивая. Постанывая от наслаждения. И еще отдельно помогать себе носом: поглощать ноздрями (раздельно и совокупно) тот особенный рыбный запах, который сам по себе способен превратить приличный офис в «Привоз». Что недопустимо. Шеф против.

Поэтому обычно мы приносим к обеду интеллигентно обветренный кусочек сыру и… И еще один кусочек сыру. 

Но ведь мы одни! И никто нам не помешает! И никто не узнает! Как мы развратничали! 

– И никто-о не узна-а-ает, что здесь ры-ы-ыбку… ля-ля! – поет Зайчик мощным дурным голосом, который сам он полагает мощным драматическим баритоном.

– Рыба!

– Рыба! 

– Копченая рыба, – уточняет Зайчик.

– Рыба… Горячего... Копчения… – уточняю я еще уточнительней, тщательно прожевывая каждое слово. 

Зайчик сглатывает слюну.

Я сглатываю слюну. 

Рыба! Горячего! Копчения! 

– Сложимся пополам, – говорю я, суя коллеге в кулак комок мятых гривен. 

– Да, сложимся пополам, – разъясняет Зайчик то, что и так ясно, – и купим. Одну большую рыбу. Потому что маленькие рыбы – они вкусными не бывают. 

Пустой летний день обретает плотный смысл. 

Офис поспешно заперт. Поток воздуха от вентилятора гонит по линолеуму солнечный луч – все ближе к закату. А мы уже на «Привозе».

Ну и когда нам с Зайчиком везло? Зайчику не везет, мне не везет, а уж как нам вместе не везет! 

Скумбрия копченая – от руки на ценнике приписано: «Очень вкусная!» Копченая ставрида – приписано: «Вкуснейшая!» Золотистая селедка – написано: «Селедочка – объедение!» Но все они – холодного копчения. Холодного, холодного, холодного! 

А нам же нужно горячего! Мы с Зайчиком тихие, тихие, но если уж что в голову втемяшится! Сложимся пополам.

Бегаем от прилавка к прилавку, красные, взъерошенные, в поту. 

– А горячего копчения нету? Точно нету? А если поискать? – это Зайчик, ощутивший себя гончим псом.

– Ищи, ищи, ищейка! – отмахиваются от него.

Мы ищем, мечемся, оставляя извилистый след розовых усиков и хитиновых лушпаек. Незаметно для себя купили стакан креветок («Малосольные! Очень-очень вкусные!») и плюемся ими на ходу, практически не ведая, что творим.

Наконец одна сердобольная торговка сжалилась:

– Да идите вы уже себе на Чижикова! Может, там в магазине есть. 

Мы разворачиваемся на пятках и мчим на Чижикова – угол… Не скажу, какой угол – это место моего позора. Впрочем, таких мест много. Но вот этого не выдам. Тем более что его уже, возможно, и не существует. Все так меняется в этом городе.

Влетаем в магазин. Где рыбный отдел? Вот рыбный отдел! Где витрина? Вот витрина. А там – она! Она! Единственная! Последняя! Очень большая. 

Рыба. Горячего. Копчения.

Я показываю на нее глазами – так осторожно, будто это мираж, который может развеяться. Зайчик дергает головой: «Сам вижу!» 

Вспоминаю о пристойности, отхожу в сторонку, раскрываю сумочку, причесываюсь, воровато обкусываю с губы прилипший усик креветки. Пудрю нос. Очень приличная дама. 

А Зайчик уже показывает на рыбу мизинцем: «Вот эту!» И она не исчезла. И… И… И ее уже взвесили. И положили в прозрачный целлофановый пакет. Рыбу, рыбку мою. Ну ладно, нашу. 

– Позвольте, позвольте… – Зайчик смотрит на продавщицу въедливо, не по-заячьи. – То есть как это – «кило четыреста»? Я же вижу! Если я в очках, то это не значит, что я косой! Ничего не «кило четыреста», а один килограмм триста восемьдесят граммов, да! А теперь пальчик уберите. Вот этот вот ваш пальчик – с весов уберите, пожалуйста. Пожалуйста! Один килограмм двести девяносто. Я все вижу. Что значит: «Не нравится – не берите»? Это вы мне не нравитесь, сидите тут! С этим вашим пальчиком! А рыба мне нравится, я возьму. Только посчитаем.

– Посчитаем!

Продавщица берет калькулятор, а Зайчик вытаскивает из кармана клочок бумажки в клеточку. Он из всех своих не до конца заполненных школьных тетрадок аккуратненько повынимал листочки и с математической точностью разрезал их на одинаковые квадратики, теперь у него во всех карманах эти клочья. Вдруг нужно будет что-то записать. Или посчитать.

– Скоко-скоко? – переспрашивает Зайчик продавщицу. – Вы не думайте, что если я так выгляжу, то я идиот. Я архитектурный институт окончил с отличием! 

– Зайчик, – тяну я его за рукав, – Зайчик! Ты закончил институт, ты интеллигентный человек… Что ж ты всегда торгуешься как собака? От людей стыдно.

Зайчик и вправду интеллигентный и уступчивый человек. Но иногда звереет. Он отбрасывает мою руку со своего рукава, как ядовитое насекомое, и весь передергивается.

– Ты беспринципная! Всегда была беспринципной! А нас обсчитали! На семьдесят две копейки! Вот! У меня записано!

Вокруг нас уже собралась небольшая любопытствующая толпа. 

– Бедная женщина… Как она с ним мучается, с этим жлобом… 

– Зайчик, пойдем отсюда… Вот, люди уже говорят, что ты жлоб. А ведь они тебя в первый раз видят.

– Я жлоб? А ты, ты! У тебя во дворе с веревки белье сперли, а ты только: «Извините, вы не видели мою подушечку?» А на подушечке уже соседская кошка спит! Нагло, на подоконнике! Между прочим, это была моя любимая подушечка! 

Что он несет? Какая подушечка? Какое белье? 

Что-то с нами произошло. Эта Рыба, эти Семьдесят Две Копейки переместили нас в другое время-пространство, в длинный коммунальный коридор, в мир, где мы давным-давно живем вместе. Живем-мучаемся в старом одесском дворе (подозреваю, что на Молдаванке), где висит на веревках разноцветное белье, Зайчик борется за правду, а я сто раз на дню извиняюсь за него перед соседями, от которых стыдно, перед почтальоном и милиционерами, и даже перед кошками.

– Что ты несешь? Какая подушечка? Какое белье? Наша подушечка была красная! Красная! А под кошкой белая! Белая! Белая! 

– Потому что она облиняла нашу подушку, эта кошка! 

– Ну облиняла, так и пускай спит! Зачем ты полез по пожарной лестнице на третий этаж отбирать у кошки подушку?

– Бедная женщина! 

– Потому что эта твоя кошка нарушала права человека! 

– Нет, вы посмотрите, какой принципиальный жлоб! 

– Зайчик, бери уже себе рыбу и пойдем!

– И она его еще зайчиком называет… Такая приличная дама! 

Это я – приличная дама. Не зря, значит, пудрилась. 

– Не пойду! Я буду бороться! – Зайчик изображает некий среднестатистический революционный жест, взмахивая кульком с копченой рыбой. 

Кулек, не выдержав накала страстей, рвется (хрясь – и пополам!), рыба шмякается об пол и пляшет, как живая. Как-то так получилось, что в тот самый миг продавщица метнула в борца за правду те самые семьдесят две копейки, из-за которых сыр-бор и разгорелся. Монетки рассыпались по кафельной плитке. 

Рыба пляшет в мелочи, как в собственной чешуе.

– Жлоб! Жлоб! – кричу я. – Ты нарочно вывалял нашу рыбку! Чтоб самому ее сожрать! Ты же знаешь, я с полу не ем! Меня не так воспитывали! А эти твои копейки ты все равно потратишь! На валерьянку! Для себя!

– Она ему дома устроит… – догадываются в толпе. – Очень приличная дама.

– Ну, я тебе дома устрою! – иду я на поводу у зрителей и выскакиваю за дверь. 

В ушах плещется: «Ой, я их знаю… Возле Староконного живут… Она через него так страдает, так страдает…» 

Я прячусь за угол и складываюсь пополам, чтоб отдышаться. Зайчик выбегает минут через пять – собрал-таки мелочь. В одной руке у него олимпийским факелом зажата полузадушенная рыба, в другой – семьдесят две копейки. 

Догоняю его, сердитого, но довольного. Мягко, но настойчиво уговариваю (уговорила!) переложить все-таки рыбку в целлофановый кулечек. У меня всегда в запасе есть пара-тройка – нынешний эквивалент авоськи (мир ее праху).

В офисе Зайчик кидается к умывальнику – отмыть от рыбьего жира руки и семьдесят две копейки. Вот они – сохнут на салфеточке, разложенные по достоинству: двадцать пять, десять, десять – и тридцать копеек по копейке. 

А у меня уже рыба разделана-почищена, на оберточной бумаге сервирована. Ем я с полу, ем – с полу, с пылу, с жару. Ем. Вот кожицу сниму – и ем. 

– А можно мне вот этот кусочек – из серединки? – нагличает Зайчик. – А то я как-то, что от головы, не очень… 

– Да, это заметно. С головой у тебя сложности… – бормочу я, выходя из образа постепенно. – Бери, бери, ты так сегодня настрадался, бедный… 

Зайчик берет кусочек рыбки. Я беру кусочек рыбки. Членораздельная речь покидает нас. Только нежное чмоканье, только страстные вздохи – вдумчивое слияние плоти с плотью. Эротическая симфония, продам немецкой порнофирме. Недорого, можно бартером – в обмен на рыбу.

Доели, очнулись, посмотрели друг на друга: «Что это было?» Зайчик засуетился, вдруг отчего-то покраснел, собрал хвостик, плавнички, кожицу, голову. 

– Я – кошкам! 

Вынес во двор. Вернулся минут через десять, светлый, сияющий:

– Все съели! Ты не думай, я экологически сознательный – я бумагу свернул и в ящик выбросил. Знаешь, кошка, та, что спала на нашей подушке, на меня не сердится. Тоже ела… 

Пространство и время вновь склоняются к смещению. Зайчик чувствует это, пугается и предлагает:

– Слушай, пойдем, все-таки к морю. Я тебе пива куплю…

 

Материалы, опубликованные на страницах из произведений разных авторов, не отображаются в списках. Воспользуйтесь поиском по сайту для получения более полной информации по автору.

Фонтан рубрик

«Одесский банк юмора» Новый одесский рассказ Под сенью струй Соло на бис! Фонтанчик

«эФка» от Леонида Левицкого

fontan-ef-rak.jpg

Книжный киоск «Фонтана»

«Фонтан» в соцсетях

  • Facebook – анонсы номеров и материалов, афоризмы и миниатюры, карикатуры
  • Google+ – анонсы номеров
  • YouTube – видеоархив

 

 

Авторы