Мне, например, Сильвестр Сталлоне очень нравится. Хорошо бы с ним развестись. В светской хронике пишут, что он своим женам прямо бешеные миллионы платит в качестве компенсации за вырванные годы. А в нашем отечестве, если не дай Бог развод, нам, женщинам, ни о какой компенсации думать не приходится. Нам при разделе имущества трусы бы уберечь хотя бы те, что непосредственно на теле...

Не верите? Думаете, я озлоблена жизнью и все вру? А вот послушайте историю.

Одна моя подруга, тоже Наташа, заметила, что муж ее стал какой-то вялый: за лопатку ее, как прежде, в игривом настроении не щиплет и домой все позже приходит. Она решила последовать советам дамских журналов, которые причиной развала семейной жизни считают бигуди и старые халаты, и прикупила два комплекта сексуального белья – черный и розовый. Каждый по сто долларов. Мама ей для такого случая (спасения семьи) отдала остатки коллекции серебряных монет, что осталась после покойного папы и была сберегаема «на смерть».

Муж ее как увидел в розовом – прямо обалдел и уронил подбородок на колени и сидит, как скифская баба. Та сдуру двойной стриптиз устраивает – в черном выходит. Тут ее Сашенька в ум пришел и спрашивает: «Больше у тебя ничего нет?» А как узнал, что нет, так во всем и признался: и в том, что у него другая женщина, и что он считает безнравственной жизнь без любви, что квартиру будет разменивать, а имущество делить. И что самое пикантное – так как два комплекта сексуального белья были супругой приобретены при совместной еще жизни, то они подлежат разделу. Как человек благородный, он предоставляет право выбора Наталье. Наталья выбрала как Соломон : порвала не спасшие семью тряпки в мелкие брызги и швырнула их Сашеньке в морду. И потом еще долго при слове «трусы» у нее дергалось левое веко...

Частный случай, думаете? Мои знакомые мужчины говорят, что это женщины в большинстве своем мещанки и цепляются за барахло. А лично им ничего не надо.

У меня такой знакомый Павлик. Очень чтил философию и поэзию. Так и говорил: «Я за поэзию жизнь отдам!» Мне трудно было представить процесс обмена Павликовой жизни на поэзию, но вслух сомневаться я не решалась – он так величественно сравнивал себя с жившим в бочке Диогеном, с бродягой-философом Сковородой, с нищим гением Хлебниковым...

«Мне, – говорит, – ничего не надо! И сам я никому ничего не должен!» Как это не должен! На прошлое Рождество занял у меня пятьдесят баксов – на лекарство больному другу. И где? Я-то ладно, я осталась просто без денег. А Данута в конце концов осталась без мужа. Павлик перебрался к Людочке, хозяйке сети «Хот-догов» и пивных точек. Данута не верила ни нам, ни себе и стала страдать синдромом дверного звонка: сутками без сна и еды прислушивалась к шагам на лестнице. Клинический случай, одно только ее и спасло: друзья предложили издать сборник ее стихов – и она принялась отстукивать строчки на старой пишущей машинке, которую они когда-то с Павлом торжественно приобрели на барахолке в мечтах создать совместный шедевр – «Гений и его жена». Отбор, печатание и правка стишков несколько отвлекли Даночку от грустных мыслей. Она даже спать понемножку стала. И кушать. Как раз в этот момент мне позвонил Павлик:

– Поговорить надо, Наталья. Очень меня Данута беспокоит.

«О! – думаю. – Совесть проснулась. Наверное, витамины ей хочет купить, лекарства».

Щас! Витамины он купить хотел!

– Беспокоит меня Данута, – говорит. – Машинку не хочет отдавать, пишущую. Стишки свои печатает. Но мы-то с тобой знаем, как она бездарна. Ты поговори с ней, Наталья, пусть отдаст. У меня как раз сейчас прилив сил. Я, может, роман собираюсь писать... «Гений при жене».

Павлика, конечно, я послала далеко и надолго, но теперь уже простила. Ничего необычного в его просьбе не было.

Вот мой третий муж, верующий, между прочим, человек, подарил мне икону. В серебряном черном окладе. Дрожащими ручками на стенку вешал. Окреститься меня заставил. Молитвам учил. Милосердию. Бескорыстию, опять же. А в один, как я теперь понимаю, прекрасный день икону дареную со стены снял уже безо всякого дрожания и понес в другой дом на другую стенку вешать. И теперь я свободно могу раскреститься обратно.

Но и Дмитрия я своего не осуждаю – типичный случай мужского бескорыстия. Нетипичный только Сталлоне. Да и тот недавно по телевизору плакал: «Не хочу, – говорит, – больше жениться. Денег жалко!»

Я теперь к имуществу всех своих подруг приглядываюсь. В размышлении: что бескорыстный муж может в случае разочарования вывезти из дома? И как этому воспрепятствовать?

У моей подруги Аси фамильная реликвия есть, старинный шоколадного цвета буфет. «Мастодонт мещанства» – так его называл муж Юрочка. Хиппи, волосы до пояса, джинсы драные, за плечами холщовая торба и большое желание уйти босиком бродить по белу свету. С Аськой же не пойдешь – она ж мещанка. У нее буфет и дети. И профессия – кардиолог. Она ж больных не бросит. Махровая мещанка! Вот Юрочка в качестве форпоста для будущего покорения Хип-Индии выбрал квартиру оккультистки Тамилы – хрустальный шар, колесо сансары, вонючие палочки для вызывания духов. Ну, вы знаете. Мы все в детстве свечки жгли и блюдечко по полированному столику гоняли.

– Асяl– говорю я. – Плакал твой буфет! Вот увидишь, Юрочка скоро за ним приедет. Объявит, что без буфета нельзя вызвать дух Блаватской – а ты, дура, и поверишь! Давай не отдадим имущество пусть духовной пищей питается, херувим!

– Да ты что? – говорит Аська. – Да чтобы Юра!..

– Проведем эксперимент, – предлагаю. – Поспорим на твой японский шелковый шарфик с бамбуком и хризантемами!

– Сказала бы сразу, что тебе шарфик нужен, – невзначай уколола меня Аська. 

–Проводи свои эксперименты и забирай хризантемы прямо сейчас. Отдала мне ключи и ушла на ночное дежурство в клинику.

Грузчики за буфетом явились через два дня – в субботу. И так буфет крутили, и этак а вынести не смогли. Ругались, ругались – и ушли. Юрочка страшно недоумевал: как же так! Войти буфет вошел (когда-то), а выходить не выходит? Так в недоумении и удалился.

Не зря мы, выходит с Данутой и Наташкой перестраховались и целую ночь собственноручно дверной проем обуживали (двойным кирпичом обложили) и обои клеили, чтобы комар носа не подточил. Так что буфет остался за нами!

Ура…