Однажды я узнал, что в Тагиле находится Вилли Брайнин, о котором я как–то упоминал в одном из писем. Этот человек не заслуживает поверхностного упоминания, так как личность весьма неординарная. Его имя передавалось среди интеллектуалов Тагила, как легенда. Я нетвердо знаю его прошлое, мне лишь известно, что он учился в педагогическом институте (закончил ли?) и в музыкальном училище (точно закончил). В то же время он женился, двух родившихся дочерей назвал Агата и Кристина, что уже было вызовом миру. Потом развелся и уехал покорять Москву. 

Я с ним познакомился в один из его приездов в Тагил. Там мы сидели в компании, пели песни, пили водку, читали стихи. Напротив меня сидел незнакомый парень с физиономией рублевской школы – длинные волнистые волосы к плечам, иисусовские усы и бородка и ироничный взгляд. Он был худ и длинен. На вид он был старше меня лет на 10. Так как мне тогда было лет двадцать пять, то по моим нынешним меркам он был достаточно молод. Я стал читать стихи и увлекся. Парень слушал, слушал, потом вдруг встал, сказал «Миша Сипер Вилю выпер» и ушел. Я испугался, подумав, что чем-то обидел его. Меня успокоили, объяснив, что это обычная манера поведения Брайнина. Потом мы еще несколько раз встречались, я прочел его стихи, которые были во всех смыслах на несколько порядков сильнее моих. Я послушал, как он поет их под гитару, которой он владел виртуозно. Так мы попали в общий круг.

Виля несколько раз приезжал в Тагил, навещая родителей, и каждый его приезд обрастал легендами. Однажды он привез экземпляр московской газеты, где была довольно приличная подборка его стихов. Предисловие к подборке написал сам Арсений Тарковский. Виля подтвердил, что он вхож в семью Тарковских и дружит и с отцом и с сыном. В перестроечные времена подборки его стихов поместили «Новый мир», «Дружба народов» и ещё немалое количество журналов – "толстяков". Но прославился он не только этим.

Я уже сказал о музыкальном образовании Вили (он, вообще-то, Валерий, но все привыкли его звать Вилли, Виля). Его не устраивала официальная методика преподавания музыки. Он считал ее «мероприятием по превращению музыканта в дебила». И он разработал свою методику обучения, основанную на собственной теории музыки. В один из приездов в Тагил он пришел навестить родное музучилище. Там у него состоялась долгая беседа с преподавателями, во время которой он стал рассказывать о своих разработках. Естественно, его подняли на смех. Виля сказал: «Уважаемые халдеи! Я берусь при вас сейчас обучить любого случайного человека сольфеджио. Не имеет никакого значения, есть у него слух, нет у него слуха, знает он ноты, не знает он ноты. Вы этим терзаете студентов больше года. У меня уйдет на все 20 минут». Ну, разумеется, преподаватели «завелись». 

Тогда Виля открыл окно и выглянул наружу. А надо сказать, что Нижнетагильское музучилище расположено в старинном демидовском двухэтажном особняке красного кирпича и окружено типовыми домами 50-х годов. Прямо напротив училища стоял дом, в подвале которого был магазин, торговавший разливным пивом. На улице у входа в подвальчик все время тусовалась толпа желающих опохмелиться или начать свежий запой. Виля предложил оппонентам указать кого-нибудь из этого неограниченного контингента. На заклание был выбран какой-то затерханый мужичонка в плаще, цвет которого отсутствовал в человеческой гамме цветов. Вилли сбегал к магазину, поговорил с мужиком и пообещал ему трояк за участие в научном эксперименте. За трояк тот был готов слетать в космос без корабля. Приведя служителя Бахуса под своды храма искусства, Вилли представил гостя преподавателям. Тот нимало не смущался, лихо сморкнулся в два пальца, при этом его выдох заставил побледнеть преподавателей-дам. Вилли увел его в соседнюю аудиторию и через 20 минут вернулся к скептикам. «Пожалуйста!» – сказал он: «Пользуйтесь!» И преподаватели стали, сначала недоверчиво, потом увлекшись, экзаменовать мужика. И через полчаса в полном шоке они уселись по местам. Воцарилось молчание. Вилли вручил гостю трояк, и «музыкант» радостно затопал вниз по лестнице. Впереди ждал обретенный рай. Вилли встал, поклонился ошеломленным преподавателям и ушел. И после его ухода в аудитории начался скандал. Более молодая часть преподавателей орала на пожилых, обвиняя их в консерватизме, ретроградстве, косности. Пожилые орали, что они Брайнина, как облупленного, знают, что он всегда был авантюристом и фокусником, что его трюкачество – не повод для отмены веками выстроенной методики. Что он привел не того, кого они выбрали, а с кем заранее договорился! Чем все закончилось, я не знаю, но Вилли был жутко доволен.

В следующий раз я встретился с Вилли в Москве. Он назначил мне встречу на какой-то станции метро. Приехав туда, я издали увидел длинную христосообразную фигуру. Вилли попросил подождать в стороне, т.к. у него секретная встреча. «Родиной торгуешь?» – спросил я. «Да я бы с радостью!» – откликнулся тот: «Не покупает никто...» Тут он увидел какого-то типа и пошел к нему. Пять минут они говорили шепотом, потом тип передал ему какую-то бумажку и испарился. Вилли подошел ко мне, сияя всем своим бородатым лицом. Мы вышли из метро, и он объяснил мне, что получил сейчас справку (естественно, фиктивную), что работает руководителем музыкального кружка при каком-то домоуправлении. Справка нужна для милиции, которая достала до печенок, пытаясь приклеить ярлык «тунеядца». Сам же Вилли зарабатывает частными уроками, которые неплохо оплачиваются. Но для закона он – тунеядец, т.к. не имеет трудовой книжки. 

Мы приехали к его дому, расположенному неподалёку от университета Дружбы народов. У двери его ждал какой-то смуглый мужик, начавший сразу на птичьем языке что-то вещать. Вилли сочувственно кивал, и по всему было видно, что эту тарабарщину он понимает. Я уловив слова «аванте» и «престо». Мы втроем зашли в квартиру, заваленную книгами, выпили по полстакана коньяка «Плиска», и итальянец ушел. «Это кто, сын Муссолини?» – спросил я. Вилли внимательно посмотрел на меня: «Ты почти угадал. Это сын Антонио Грамши. Он жалуется, что его, сына основателя компартии не приняли в Общество итало-советской дружбы. Пьет, говорят, много». Потом Вилли рассказал мне о недавней поездке в Италию. Тут я сообразил, что Грамши-младший нес свою ахинею на итальянском. Вилли подтвердил, что итальянский он знает, чем вознесся в моих глазах на Эверест. Ну, ладно там, английский, немецкий, даже французский – мало ли чем нас пичкали в школах. Но итальянский! Так вот, в Италии Вилли запатентовал свою методику преподавания музыки. И сразу получил предложение поехать туда и преподавать. Но ему в Италию не хочется. И он сейчас в раздумьях. Забегая вперед, я скажу вам, что Вилли уехал в конце концов в Германию и в Ганновере основал учебное музыкальное заведение, работающее по его методике. Он до сих пор хозяин этого заведения, пользующегося большим успехом среди европейцев, желающих изучать музыку. И таких школ уже немало по всей Европе. О Вилли можно подробнее прочитать в Википедии, а его теорию обучения – на его сайте. Он же стал основателем и руководителем крупнейшего в Европе международного фестиваля классической музыки в Ганновере. Я был у него в гостях и видел своими глазами эту школу, завешенную картинами друга Вилли замечательного питерского художника Арона Зинштейна. Тоже тагильчанина, между прочим...

В общем, бывший «тунеядец» оказался на своем месте. И мне это приятно.

А сегодня этому чудесному человеку исполняется 75 лет! Мне очень приятно поздравить его и пожелать здоровья, здоровья и здоровья. Как он мне когда-то сказал: "Миша, нам надо встретиться и побеседовать. Это надо сделать поскорее, пока возможный визит господина Альцгеймера не сделает нашу встречу безрезультатной". Вилли, пусть этот господин ходит другими путями и улицами и никогда не заглядывает к нам с тобой! И обязательный лехаим!

27.01.23