Чай с персиковым вареньем

Утром в соседней лаборатории пили чай с персиковым вареньем. Я случайно зашел, и меня усадили. Болтали о разном. Женщины обсуждали какие-то свои дела, а мы с их начальником Славой и аспирантом Димой просто пили чай с персиковым вареньем и кексом. Ни с того ни с сего на женской половине зашел разговор о размерах бюста. У женщин так все затейливо: только что о консервировании болгарских перцев и новой диете, а потом р-раз – и ... Нам-то что – мы как пили чай с вареньем, так и продолжаем его пить. Я вообще не понимаю, что тут обсуждать: или размер есть, или его нет. Третьего не дано. То есть если третий, то уже, конечно, можно и поговорить, а о втором и первом... Соседский начальник Слава вообще молчит – у него в подчинении его супруга работает. Ну так получилось. А у нее с этим делом... Но человек она замечательный и специалист отменный. Только вспыльчивая очень. А они, стало быть, рассуждают, что не в размере счастье, и если ты настоящий мужчина, то размер для тебя – просто плюнуть и растереть! И громче всех – начальникова жена. У Славика-то уж и плюнуть нечем, и растер он все по третьему разу, но... молчит. И вдруг супруга его, несмотря на такое молчание ягнят, говорит ему в сердцах: «Много ты понимаешь!» А у Славика в ответ на эти слова возьми да и выпади: «Когда много – я понимаю»… Тут я поперхнулся кексом и вышел в коридор откашляться, а аспирант Дима был так любезен, что вышел следом, чтобы постучать по моей спине...

Мост Браславского

Каждый день по дороге на работу и с нее я прохожу под мостом. Это даже не мост, а путепровод, который отличается от моста, как мерин от скакового жеребца. Три каменных опоры и на них железнодорожная колея, а под ними трамвайная, несколько полос для автомобилей да узенький тротуар. Ты идешь по нему, и на голову сыплется какая-то ржавая труха из конструкций путепровода, а в ушах свербит от пронзительных, по-кошачьи страстных свистков маневровых тепловозов и звонков трамваев, которым перебегают дорогу шоферы в автомобилях. На одной из опор путепровода укреплена поржавевшая памятная доска. Надпись на доске сообщает, что построено это унылое сооружение еще в пятидесятых годах прошлого века по проекту инженера С. И. Браславского, который в тот день пришел поздно, распахнул дверь коммунальной квартиры, швырнул портфель, набитый бумагами, в угол прихожей и закричал с порога:

– Фира! Встречай победителя! 

На крик из кухни показалась Фира – так, как показывается крейсер, входя в гавань, – сначала выдвинулся нос, потом два палубных орудия, как минимум шестого калибра, потом необъятная корма, украшенная бантиком завязанного кухонного фартука. 

– Сема, ты так кричишь, что соседи могут подумать – у нас пожар или я тебя насилую, чтоб им сгореть. 

– Фира, они утвердили мой проект, – лихорадочно зашептал Браславский. – Единогласно! С Евсеевым и Рубинчиком сделалась форменная истерика – все эти их ажуры и башенки… А мы будем строить просто мост. Понимаешь – мост! 

– Мой руки и марш обедать, Македонский. Я уже разогревала борщ столько раз, сколько моя мама, пусть земля ей будет пухом, предупреждала меня не выходить за тебя замуж. Лучше бы ты построил ребенку ботинки, не говоря об отдельной квартире…

И Браславский поплелся мыть руки перед обедом, а я – на работу*. 

* Все имена, фамилии и даже борщ автор выдумал из головы. На самом деле это было совершенно другое блюдо.