Мои знакомые, молодая пара, Неля и Лева, они в Киеве живут, решили поучаствовать в каком-то телевизионном конкурсе. Не знаю, то ли от безделья, то ли от невысоких требований к этой жизни, не знаю, не интересовалась. Ну поучаствовали. И неожиданно выиграли приз. А приз вот какой – ужин со звездой. И ко всему, им не сказали, с кем именно, с какой звездой будет ужин. Мол, сюрприз, сами увидите.

«Ничего себе, – ахнули мои знакомые Неля и Лева. – Ого!» И стали готовиться. Предполагать. 

– Может, Руслана Писанка, – мечтательно предположил Лева.

– Ага! Станет она ужинать… С ее-то фигурой… Такие, как она, ужинают только утром. Не-ет, наверное, это будет Башмет, – уверено заявила Неля. – Он как раз здесь в Киеве на гастролях. Или, может, Вакарчук. Славочка… Ах… Нет?

– А вдруг из иностранцев кто? А? Лара Фабиан! Ой, надо пару слов выучить по-французски. «Добрый день» там… «Как поживаете?»...

Неля разволновалась – что надеть, как знакомиться, о чем разговаривать. А Лева отмахивается – да ладно, выпьем «пачучуть», и пойдет разговор, че там.

Ну, словом, настал день, пришла минута.

Неля с Левой, принаряженные, пришли заблаговременно: осмотреться, что и как. К их приходу уже и столик был накрыт. И вот-вот свечи зажгут. И на столе – любимая еда звезды – тюлечка. А что? А что, спрашиваю я вас, звезда не человек, что ли? Он что, должен только пыльцой питаться? 

Словом, там на столе такая тюлечка (а я на тюлечку хорошо понимаю, у меня ж три бабушки и два дедушки – одесситы), тюлечка, ну такая, глазик яркий, блестящий, черненький, сама лоснится, тугая, упругая, гладкая, свеженькая – ну такая… такая… что хоть бери и дружи с ней! Короче, в центре стола тюлечка, а вокруг – так, по мелочи – икра, то да се, салаты, паштеты, минеральная вода, фреши, коктейли с морскими фруктами. Неля с Левой ждут, чинно сидят столбиками. На вопрос официанта, какое вино, какого года, к какому блюду, ответили важно, вот, мол, звезда придет, выберет сама.

– Сам – возразила застенчиво Неля, водя по скатерти ножом.

– Само, – пошутил официант. Невесело пошутил. 

И где-то, граждане, оказался-таки прав!

Оно опоздало на полтора часа. Вошло хмурое, косматое, полусонное. Прошло к столу, где ждали взволнованные Лева с Нелей, пробормотало «Привет!», отпихнув официанта, бухнулось на стул. Мрачно сопя, осмотрело стол, цапнуло тарелочку со своей любимой рыбкой, поставило поближе к себе. Потом еще раз угрюмо оглядело стол и смахнуло себе в тарелку все, что было на расстоянии вытянутой руки.

Официант опять подъехал с дежурным вопросом, какие вина, то да се. Звезда с набитым ртом рявкнуло: «Водки! И быстро!» Кстати, подругу нашу – юную упругую тюлечку – оно, урча и шмыгая, ело прямо с костями, головой и завернутым причудливым цветком лимоном.

– А че это оно так быстро ест, как будто отнимает кто? – насторожился Лева.

– А это, – прошептала Неля, – оно боится, что чувство сытости придет раньше, чем кончится еда. Я в одном журнале читала. Чувство сытости ж через двадцать минут приходит. 

Звезда выпило, потом опять выпило, потом еще выпило и поело. И того, и сего. И через пятнадцать минут оно сперва отвалилось на спинку стула и шваркнуло салфетку в недоеденную телятину – чувство сытости все же пришло чуть раньше – десерта ждать не стало, а потом подхватилось, гремя стулом, отъехало от стола и, сыто покачиваясь, побрело вон из зала.

Потом остановилось, оглянулось на застывших Нелю и Леву и вяло шлепнуло себе ладонью по лбу:

– Фотографироваться ж еще. Давайте.

Неля и Лева неуверенно покачали головами.

– А, ну лана. Тада пока? А то мне еще на три ужина.

– Пока…

Оно кивнуло и ушло. Вразвалочку.

Неля и Лева еще немного посидели молча, не двигаясь, а потом не сговариваясь посмотрели друг на друга недоуменно и хором спросили:

– А кто это… было?