Из цикла «Рассказы про Грыгоровыча»

Наш друг, уважаемый Грыгоровыч, учился в сельхозакадемии на заочном отделении. Учился-учился, лет восемь, наверное. То забудет на сессию поехать, то занят слишком, то решит: «А на шо вона, та наука?» – глядишь – и еще год прошел. Ну, учился, в общем. И понятно, не так чтобы ну очень хорошо. По некоторым предметам – ничего, по некоторым – так себе, по некоторым – кое-как, а по химии – плохо. Его в академии так и запомнили: стоит и в затылке чешет. Все.

И вот диплом, ура, уже ящик водки заготовлен, уже пива, уже догнали, завалили и закоптили кабанчика, уже рыба в озере затаила дыхание – знает, что без нее на этом празднике никак, уже развели огонь в мангале во дворе. А химия-то… Нет оценки по химии. А все потому, что преподаватель – старенький профессор, немец Кляйн. Несовременный. От подарков, денег категорически отказывается, от приглашения в ресторан – тем более, у него убеждения, печень, давление, возраст и жена, большая, строгая и взыскательная Таисия Порфировна Кляйн. Ко всему Кляйн, поскольку немец, страшно принципиальный, чертовски дисциплинированный и чрезвычайно пунктуальный. Химию свою боготворит. Все уже получили свои дипломы, а Грыгоровыч – нет. 

– Нэт-нэт-нэт!!! – топал маленькими, тридцать девятого с половиной размера, ножками профессор. – Нэт! 

Грыгоровыч мелькал перед глазами каждую неделю с разными подношениями и предложениями.

– Ну что?! – спросили в очередной раз друзья Грыгоровыча, жаждавшие уже обмыть диплом, то есть выпить, закусить и выпить, выпить, выпить...

– Что «что»?.. Орет: «Сдафайся!». От немчура… 

Нет, ну нормально? Грыгоровыч даже немецкий сдал за третий курс, ну натюрлих сдал, ну! А тут этот, как его называли студенты Айне-Кляйне, Петр Юрьевич, а на самом деле Петер Юргенович, –уперся и все. 

Что делается, а?! Хоть бери да и учи ту химию!

Выхода не было.

Грыгоровыч нарядился и в назначенный день поплелся «сдафаться». Даже учебник подержал. Перед экзаменом. Под подушкой.

– Перитэ пилет! – приказал противный маленький аккуратненький Петер Юргенович, глядя острыми глазками над очками. – Желаетэ стразу? Или путэтэ подготавлифаться? Эсли стразу – плюс одын балл.

– Та шо там, сразу конечно, – как обычно почесал затылок Грыгоровыч, высчитывая, что, если к единице прибавить один, двойки все-таки будет маловато, но хоть что-то.

– Первый вопрос! – скомандовал Айне-Кляйне.

– Э-э-э-э… Эм-м-м-м… Я той, Пэтро Юрич, я ж з комбайна падав, сотрясение, тай всэ з головы повылитало… Вчыв-вчыв. Забув… Памьять!

– Ай-ай-ай-ай! С компайна? Училь. Забиль. Па-а-амят, ай-ай. Ну латно, второй вопрос! – с интересом предложил Кляйн.

– Э... ы... ото... цэ… я ж… От токо щас знав. Пэтро Юрич… – мучительно морщил лоб Грыгоровыч

– Опьять запыли, малатой челофек?

– Ага, забув, опьять забув, – облегченно согласился Грыгоровыч, – памьять того.

– Ай-ай-ай-ай! Что такое з фами?.. Такой молотой, а такая па-а-амят. А трэтий вопрос?

– А трэтий… Так… Я ж його… Я ж… Ничого шо-то не помню. Ничого. Забувся вкрай!

– Что ж это вы фсе запываете?

– А я ж ото, як з комбайна ж впав, Пэтро Юрич, тай памьять…

– Ай-ай-ай. Снаю-снаю…

Кляйн задумался, внимательно и сочувственно глядя на Грыгоровыча, протирая белоснежным платком очки.

– А може, дополнительный, га? – с надеждой Грыгоровыч по-собачьи заглядывал в неуловимые маленькие глазки профессора Кляйна.

– Ну что потелаешь, карашо, – профессор надел очки, встал и закинув руки за спину, зашагал по аудитории. – Дополнительный фопрос. Как. Сфали. Фашего. Деда?

– О! цэ я знаю! – обрадовался Грыгоровыч. – Значыть, мого деда звали Осипенко Павло Грыгоровыч. Отак, як меня же ж. Мы все Осипенки – то Грыгорый Павловыч, то Павло Грыгоровыч… О-о-от… Мий тато, значыть, Осипенко Грыгорый Павловыч, значыть, я – Осипенко Павло Грыгоровыч…

Айне-Кляйне всплеснул ручками, восхищенно уставился на Грыгоровыча и воскликнул:

– Фы поту-у-у-умайтэ, какая па-амят! Какая па-а-амят! Стафлю вам «три», – Кляйн вписал в зачетку «удовлетворительно», подошел к окну и выбросил зачетку в форточку с пятого этажа, где находилась аудитория.

– О-о-о-о… А на улице – дош-штик, – сокрушенно проговорил Кляйн, глядя в окно. – Время пошло! – объявил он, сложил очки в футляр, футляр – в портфель и, не прощаясь, с оскорбленным видом вышел за дверь.

Так быстро Грыгоровыч не бегал никогда. Свою зачетку он успел вытащить буквально из-под колес какого-то автомобиля. 

Это было лет двадцать тому назад.

Вчера дочка Грыгоровыча заняла первое место на международной научной студенческой конференции с докладом на тему «Последние разработки в области химии искусственных волокон»

Вообще, она лучшая студентка на химфаке. Наверное, память у нее хорошая.