Первый в мире радиосериал

157-я серия 

– Антонио, Антонио!

– Что, Мария?

– Я написала стихотворение. Хочешь послушать?

– Нет.

– Ха-ха-ха, как ты всегда смешно шутишь. Ну, слушай. Называется «Осеннее»: «Вот и осень наступила, вот и солнце отступило». Ну как?

– Гм… Очень хорошо.

– Не слишком коротко?

– Нет-нет-нет, длиннее точно не надо. Я бы даже пару строчек сократил.

– Но тогда останется только название.

– И хорошо. Оно прекрасно выражает тему – «Осеннее». Сразу так… красиво, печально, но вместе с тем… глубоко.

– А почему тогда эти негодяи в журнале сказали, что не будут это печатать?

– Ну, во-первых, потому что они негодяи, а во-вторых, в нашей стране недавно по-явилась страшная цензура, и ты, очевидно, стала её жертвой.

– Но ведь я ещё весной носила им своё стихотворение, и они его тоже не приняли.

– Ну-ка, напомни.

– «Весеннее». «Вот весна и наступила, вот и солнце проступило».

– О, так у тебя получается целый цикл! 

– Ой, правда! Вообще-то до цикла там не хватает ещё «Летнего» и особенно «Зимнего»…

– Да-да-да, «Зимнего» особенно не хватает. 

– …Но я думаю, недели за две я восполню этот пробел.

– Знаешь что, Мария, поэзия – это такое дело… в нём не надо спешить. Поезжай-ка ты лучше куда-нибудь в творческую командировку месяца на три: в нашу родовую деревню Болдинерос, – там, говорят, хорошо пишется. А я буду публиковать твои письма ко мне и водить экскурсии по нашему музею-квартире, у меня на примете уже есть три-четыре симпатичных поклонницы твоего творчества…

159-я серия

Скрип входной двери.

– Антонио, это ты?

– Тихо, Мария, тсс… Если ты сейчас не проснёшься, то всё будет нормально, ты ничего не заметишь.

– Я уже всё заметила! Опять напился?

– Ну что ты начинаешь, Мария?.. Тем более что на этот раз все по-другому.

– А где тебя носило? Уже два часа ночи!

– Мария, я был в суде. Судили моего дедушку, он сбил пешехода.

– Боже, какой кошмар! Бедный твой дедушка – негодяй Дон Альварес!… Но погоди, Антонио, как он мог кого-то сбить? Он же инвалид?

– Правильно, он ехал в своём инвалидном кресле. И теперь ему придётся возмещать ущерб: помятый бампер, дверь, фара.

– Ты же сказал, что он сбил пешехода!

– Пешехода?.. А, да, ко-нечно, пешехода. Просто пешеход был за рулём. Главное, дедушка отделался небольшими вмятинами на голове, а тот – вдребезги.

– Как же такое может быть?

– Ты просто плохо знаешь моего дедушку. Он в молодости мог ездить со скоростью двести километров в час. Если бы тогда уже были машины, способные развивать такую скорость, он бы вообще… А так – умер, и всё.

– Как – умер? Ты же сказал – его судили?

– А, да! Умер другой дедушка, а этого судили за изнасилование и дали пятнадцать лет.

– Какое изнасилование? Что ты несёшь?

– А про что я говорил?

– Всё ясно! Ты что, не мог придумать что-нибудь получше?

– Нет, Мария, ты же видишь, в каком я состоянии. Но всё равно я сказал тебе чистую правду… правда, не помню, в чём она заключалась…