Я не был рядом с Христофором,
Но представляю, как тогда,
Пронзая даль орлиным взором,
Он вел испанские суда,

Своей железной силой воли
Превозмогая волю волн,
Путем неведомым дотоле,
Амбициозных планов полн.

И вдруг вдали увидел берег
В трубы подзорной окуляр,
Какой конкретно из Америк
Он частью был – любой школяр

Ответит без запинки сразу
Сегодня. Да, но в тот момент
Внезапно морехода глазу
Открылся некий континент,

Что был хорош собой на диво,
Не говоря уже, что нов.
А заодно и перспектива
Богатства, славы и чинов

Открылась, и в бессмертье дверца
Пред ним открылась вслед за ней –
Великим сыном генуэзца,
С еврейских примесью кровей.

Другому не пришло на ум бы
Всем этим взять – и пренебречь:
Так ведь не все из нас Колумбы,
О чем здесь, собственно, и речь.

«Допустим, я его открою,
Тот Новый Свет, – подумал он, –
Как, скажем, Шлиман, скажем, Трою
Отрыл, но есть ли в том резон?

Сюда под знаменем конкисты –
Прикрытьем низменных страстей –
Рванут толпой авантюристы
Всех рангов, видов и мастей.

Почуяв прибыльное дельце,
Сдержать не в силах алчный зуд,
Под корень изведя индейцев,
Несчастных негров завезут

И, заковав рабов в железо,
Им ад устроят на земле.
Зачем я в эту жопу лезу
На быстроходном корабле?

Уж больно грязно и кроваво
Весь этот выглядит сыр-бор.
Нужна ли мне такая слава? –
Засомневался Христофор. –

Но шепчет мне рассудок здравый,
Что, опасеньям вопреки,
Взойдут на почве той кровавой
Цивилизации ростки.

Не так уж мрачно все и хмуро, –
Продолжил думать Христофор, –
Здесь расцветет литература,
Какой до сих не знали пор.

Где, что ни имя, то громада,
А то и целая гора –
Кортасар, Борхес, Пас, Амаду,
Мистраль, Гильен, et cetera.

А взять Пеле и Марадону?
А Роналдиньо и Кака?
Кто знал о них во время оно,
В былые средние века?

Ну, хорошо, литература,
Футбол, опять же, это да.
Но есть еще и диктатура,
Как с нею быть нам, господа?

Тонтон-макуты с Папой Доком
И Стресснер с ними заодно –
Они еще нам выйдут боком,
Что я предчувствовал давно.

И про Трухильо с Пиночетом
Не стоит также забывать.
Так что мне делать с Новым Светом?
Открыть его? Не открывать?

А пред испанскою короной
Предстану в виде я каком?
Орлом ли? Щипаной вороной?
Или последним мудаком?»

…Песчаный брег Доминиканы
В тумане перед ним вставал,
Вокруг кружились пеликаны,
Гудел-шумел девятый вал,

И загорелые матросы
Крутили пальцем у виска,
Пока проклятые вопросы
Терзали сердце моряка.

Терпеть не в силах пытку эту,
«Была, – решил он, – не была,
Пожалуй, брошу-ка монету,
Но загадаю на орла».