Любовь и лошади

На 8 марта мальчишки наши вместо подарков пригласили нас в «Африку», в развлекательный центр. Пиццей и молочными коктейлями угощали, а потом все вместе пошли мы в игровой зал. Развлекаться.

Ребята по стрелялкам разным разбрелись, а Димка Лебедев со всех ног к автомату танцевальному бросился. Музыка заиграла, по экрану разноцветные стрелки побежали, Димка скакать начал: правая нога, левая нога, правая, левая. Здорово у него получается! 

Все девчонки вокруг Лебедева выстроились, пищат, в ладоши хлопают и подпевают: «Ла-ла-ла! Ла бамба! Ла-ла-ла! Ла бамба!»

Смотреть противно. В сторону отошла. Рядом с лошадью пристроилась. Лошадь большая, лохматая и в серых яблоках. А на голове ковбойская шляпа.

– Прокатиться хочешь? – вдруг спрашивает меня Шевцов.

– Хочу, – отвечаю я. – Я вообще лошадей страшно люблю, – пытаюсь я поддержать разговор. Потому что Шевцов, хоть учится и не очень, но зато самый симпатичный в классе. И потому что девчонки недалеко стоят, на нас косятся. 

– Вот, – протягивает монетку Шевцов. – Садись.

Шляпу ковбойскую надеваю. Набок слегка. Сажусь на лошадь. И на девчонок смотрю. Пусть, думаю, завидуют.

Засовываю лошади в рот монетку. Лошадь начинает ржать и качаться, а я начинаю визжать не своим голосом, как будто мне страшно, хотя на самом деле мне совсем не страшно.

– И-и-и-и-и! – ржет лошадь в серых яблоках.

– А-а-а! – кричу я. – Как страшно! Как страшно!

Краем глаза вижу, как девчонки оборачиваются. Кричу еще громче.

Лошадь останавливается.

– Ну как? – спрашивает меня Шевцов.

– Здорово! – кричу я. – Как на настоящей!

Тут к лошади Платонов подходит, спрашивает:

– Хочешь еще прокатиться?

– Хочу, – отвечаю я. Платонов, может, и не такой симпатичный, как Шевцов, но зато учится хорошо и на гитаре играть умеет. Будет мне серенады под окном петь, как в фильмах про любовь.

Вижу, все девчонки на нас смотрят и шушукаются. 

– Лошади – мои любимые животные! – громко говорю я и шляпу опять ковбойскую надеваю. Набок слегка, конечно.

Лошадь снова ржет, но на этот раз я не кричу, а просто смеюсь. Громко. Как будто мне ужасно весело.

Димка Лебедев танцевать перестал, убежал куда-то, а девчонки теперь все передо мной выстроились. Смотрят. Пусть. Смеюсь еще громче. 

Лошадь останавливается. Шевцов ко мне снова подходит:

– Еще будешь? – спрашивает и три монетки протягивает.

– Конечно, буду, – отвечаю я. Потому что еще не определилась, кто мне больше нравится: Шевцов или Платонов.

Лошадь ржет. И я тоже ржу. Потому что от качки этой совсем одурела. А Шевцов с Платоновым о чем-то спорят. Пусть. Скачу дальше.

Тут Платонов подбегает к лошади и сразу пять монет бросает.

Скачу. Девчонок уже не вижу. И Шевцова с Платоновым тоже. Не до них. Голова кружится. Лошадь ржет. Или это я? Ничего не понимаю. Все вокруг расплывается. Глаза закрываю.

– Сокол! Сокол! – вдруг доносится до меня. Сокол – это я, потому что Соколова. 

Открываю глаза. Димка Лебедев передо мной. За руку меня взял и с лошади стащил. Лошадь дальше скачет, а я, бледная как полотно, стою. Молчу. И на Димку смотрю. Димка улыбается. Хорошо так, по-доброму и говорит мне:

– Хватит, Соколова, на лошадках кататься. Не маленькая уже. Лучше в кино сходим. Я уж билеты купил. Пойдем, а то опоздаем.

– Пойдем, – тихо говорю я. Потому что Лебедев, хоть и не такой симпатичный, как Шевцов, и не такой умный, как Платонов, но зато парень хороший. И танцует здорово.

– А как же лошадь? – спрашивает меня Шевцов. – У меня еще монеты есть.

– И у меня шесть осталось, – говорит Платонов. 

– Вот сами и катайтесь! Она же дикая! Хорошо, что меня Лебедев спас! – отвечаю я и в кино с Димкой иду, пошатываясь из стороны в сторону.

Как выходят из себя?

Вчера я провинился,
Опять озорничал,
Папа рассердился
И громко закричал.
А мама мне сказала
(Я думаю, любя):
«Зачем ты, Вася, папу
Выводишь из себя?»
«Не бойся, он не вышел», –
Я маме отвечал.
Папа, как услышал,
Так снова закричал.
«Ага! – кричит. – Вот видишь!
Смотри, каким он стал!
Тут поневоле выйдешь!» –
И, отвернувшись, встал.
Я замер, как на страже:
Я должен проследить,
Не прозевать, когда же
Он будет выходить.
Но папа неподвижен,
Газету теребя,
Стоит. Так и не вышел
Он нынче из себя.
Обидно. Мне опять
Не удалось понять,
Как это происходит?
Откуда кто выходит?

Голодная птица

Над полем летела голодная птица,
И думала птица: «Пора подкрепиться?
Так проголодалась, что наверняка
Я целого съела б сейчас индюка».

Летает над полем голодная птица,
Никак не найдет, чем же ей поживиться,
И стало казаться, летала пока,
Что съесть бы смогла она даже быка.

Кружится над полем голодная птица.
Уже голова ее стала кружиться,
И стонет бедняжка: «Я так голодна,
Что, кажется, съела бы даже слона».

В полете сознанье ее помутилось.
На землю голодная птица спустилась.
Не встретилось ей ни слона, ни быка.
Пришлось, как всегда, проглотить червяка.

И птица сказала: «Ну что ж, очень мило.
Не жирно, но все ж червячка заморила».

* * *

То ли поздно, то ли рано,
То ли правда, то ли чушь –
Вышел месяц из тумана,
Из-под пола выполз уж,
Из-за дерева – сорока,
Из-над крыши – стрекоза.
Все явились из далека,
И все вместе скрылись за…