Зовут меня Софья Исааковна. 

Но это еще полбеды. Остальные три четверти моей беды – это моя фамилия: Имиджмейкер. Я с ней и при советской власти имела во-от такую квадратную голову; но кода объявили демократию и начались выборы!.. 

Слушайте, я же не знала, что Имиджмейкер – это еще и профессия! Я же была уверена, что это только моя фамилия!

И началось.

Накануне первых же выборов – телефонный звонок, и мужской голос спрашивает:

– Это Соня Имиджмейкер?

Я говорю:

– Да.

– Ну и сколько же вы берете?

– Вы что, – говорю, – мужчина, с ума, что ли, сошли? Что значит «сколько я беру»? Я вообще этим не занимаюсь! Я честная женщина!

– Так что, – он говорит, – вы работаете бесплатно?

– Ну, знаете! – отвечаю. – Такие вещи бесплатно не делают даже самые честные женщины!

Короче, пока я разобралась, что к чему, я чуть не потеряла половину клиентов. Но потом все-таки разобралась... что тут большого ума не надо. И таки создала пару-тройку народных избранников. Именно то, что нужно нашему электорату. Отборные, как огурчики.

Нет, Шандыбина я не создавала. Этот уникальный фрукт создали его папа с мамой. Но есть же еще и другие избранники, у которых менее талантливые родители, – так это уже моя работа. Хотя бывают, конечно, уникальные экземпляры, у которых в голове вообще непонятно что делается.

Приходит ко мне один. Назовем его Тютькин.

– Вообще, – говорит, – Софья Исааковна, я в ваших услугах особенно не нуждаюсь. Я закончил всего три класса, у меня четыре судимости, – так что, думаю, наш народ проголосует за меня практически единогласно. Но хотелось бы снять какой-то рекламный ролик…

– Хорошо, – говорю, – станьте перед телекамерой и скажите что-нибудь типа того, что вы хороший семьянин…

– А-а! – говорит. – Это пожалуйста. Врубайте вашу аппаратуру! – и заговорил: – Я – хороший семьянин. Я всю жизнь мечтал иметь мальчика. Но пока их у меня, к сожалению, двое…

– Подождите! – кричу я. – Что значит «пока»? А от второго своего мальчика вы что, собираетесь как-то избавляться? Тоже мне Тарас Бульба нашелся! Так. Давайте еще раз про семьянина, только ни слова о мальчиках!

– Ладно! – он говорит. – Могу и по-другому. Я – хороший семьянин. Я всегда хотел иметь нескольких девочек…

– Стоп! – кричу я. – И это не годится. Нет – то, что любой, даже самый хороший семьянин всегда мечтает иметь много девочек – это, конечно, правда. И в этом деле наше мужское население вас, может быть, и поддержит. Но есть же еще и женское… Давайте знаете что? Забудьте вы про этих мальчиков, девочек… Вспомните лучше свое детство, родителей. Народ это тоже любит. Только как-нибудь потеплее…

– Хорошо, – он говорит, – могу и потеплее. Я вырос в простой семье. Мать целый день была на работе. А воспитывал меня отец, который на работу не ходил, так как был постоянно пьяный. Поэтому даже сегодня, когда мы уже выпиваем с ним вместе, я иногда называю своего папу мамой…

– Ну, знаете! – говорю я. – Наш народ, конечно, тоже не дурак выпить, но голосовать за человека, который напивается до такой степени, что уже не в состоянии отличить папу от мамы… сомневаюсь…

– Всё! – говорит тогда этот самый Тютькин. – Вы меня уже просто достали. И вообще, Софья Иса­аковна, если хотите знать, я вашей работой как имиджмейкера недоволен. Что за лозунг вы предложили про меня написать? Уже весь город смеется…

– А что, – говорю, – нормальный лозунг: «Все только обещают, а Тютькин делает!». Но я же не виновата, что вы повесили его на стене нашего городского туалета!.. И вообще, господин Тютькин, я у вас давно хотела спросить: чем вы, собственно, думаете? Головой или каким-нибудь другим местом?

– А какое это имеет значение для кандидата?

– Просто от этого зависит, в какую палату вы собираетесь выдвигаться – в верхнюю или в нижнюю…

В общем, что говорить: тяжелая это работа – лепить народных избранников. А что остается делать, если мне это, можно сказать, на роду написано. Недаром же у меня такая фамилия говорящая…