Я тут столкнулся со своим прошлым. Не со своим лично прошлым, а с прошлым страны. С ее небольшим осколком. В виде подмосковного пансионата, в котором пришлось провести несколько дней. Мне его настойчиво посоветовали в турагентстве. 

– Не пожалеете, – пообещали мне.

– А что там есть? Интересного? – решил я прежде выяснить детали. 

Ответ был скупым и интригующим:

– Бар есть. 

Надо сказать, что заинтриговать им меня удалось. Не будут же просто так, рассуждал я, говорить, что в предназначенном для отдыха месте есть бар. Наверняка же в этом есть какой-то скрытый смысл. А то без скрытого смысла глупость несусветная получалась бы. Это все равно, что особо отметить наличие кровати в номере. Или раковины в ванной комнате. Ерунда же полная, согласитесь. Если без скрытого смысла. В общем, изрядно заинтригованный, я согласился приобрести туда путевку. 

Интрига усилилась, когда, приехав в пансионат, я увидел висевшее на входной двери корпуса объявление: «Уважаемые гости! Приглашаем вас посетить наш бар! Всегда рады вас видеть. Администрация». Других объявлений не было.

Заселившись в номер, я оставил там свои вещи, и сразу же отправился на поиски этого загадочного бара. Продолжая по пути знакомство с пансионатом. Если его владельцы поставили перед собой задачу воссоздать атмосферу советских времен, то ее можно было считать блестяще выполненной. Им удалось сохранить в неприкосновенности все, что имело отношение к дням минувшим. Пансионат выглядел живым памятником семидесятым (шестидесятым, пятидесятым) годам. Было такое ощущение, что время повернуло вспять, предоставив нам возможность познакомиться с не самой лучшей стороной той эпохи. Усиливали ощущение возращения в прошлое и само здание пансионата, не ремонтировавшееся с начала эксплуатации, и номера с допотопной мебелью и устаревшей сантехникой. Верность ушедшему времени была сохранена во всем. Ненавязчивый сервис поражал своей ненавязчивостью. И даже испорченное когда-то настроение персонала со временем явно не улучшилось, передаваясь в неприкосновенности от поколения к поколению.

Тем не менее, заинтригованный, я продолжал искать бар. Что там такого особенного и привлекательного могло быть, я даже предположить и представить не мог. Мне приходилось бывать во многих барах, в том числе и за границей, но ни один не произвел на меня какого-то особого впечатления. Обычно это были бары как бары. Чуть лучше, чуть хуже. Попадались, конечно, бары ничего себе, уютные. Но и они на меня особого впечатления не произвели – так, зашел, выпил, ушел и забыл. Никакой зацепки в памяти и остатка в душе.

В поисках бара я шел по полупустому корпусу пансионата. Хотя с таким же успехом его можно было бы назвать и пустым или безлюдным. Впрочем, это тоже не полностью соответствовало бы действительности, потому что пара фигур все же мелькнули. Мелькнули – и тут же скрылись. И еще я слышал, как из одного номера доносились голоса. В общем, переполненным этот пансионат назвать было никак нельзя. Наконец я наткнулся на горничную, от которой узнал, что бар откроется чуть позже. Оказывается, текст объявления на двери не совсем соответствовал действительности: фраза «всегда рады вас видеть» – была всего лишь литературным преувеличением, так сказать, гиперболой. Видеть, конечно, были рады. Но, как уточнила горничная, не всегда, а только с шестнадцати часов. И до двадцати трех.

До открытия бара я успевал спокойно пообедать. И я отправился на поиски столовой. Вполне соответствовала всему вышеописанному и столовая. После знакомства с меню становилось понятно, что случайно попавшим сюда любителям средиземноморской кухни следовало бы удавиться сразу. Выбор блюд был. Но был он, как выяснилось позже, весьма условным: из пары-тройки блюд вы должны были выбрать и обед, и ужин. То есть вам предоставлялась возможность съесть на ужин то, от чего вы отказались в обед. Качество еды не давало вам возможности отравиться, но и получить удовольствие не позволяло. 

После обеда я подошел к скучающей администраторше, сидевшей с печатью безразличия на лице ко всему происходящему в пределах видимости. 

– Я понимаю, ваш знаменитый бар не нуждается в дополнительной информации, – сделал я попытку привлечь к себе ее внимание. – Но я здесь первый раз, и мне не удалось обнаружить даже косвенного намека на место его нахождения. 

После минутного молчаливого переваривания услышанного администраторша осторожно предположила: 

– Вам нужен бар? 

– Именно это я и имел в виду.

– Давайте, я вас провожу, – оживилась вдруг администраторша. 

Смена в ее настроении показалась удивительной, что еще раз подтверждало правильность моего решения посетить бар, даже одно упоминание о котором так кардинально меняет людей.

– Спасибо, не нужно, – стал отказываться я. – Просто покажите направление, мне будет этого достаточно.

– Нет-нет, я провожу, – настаивала, превратившись в саму любезность, администраторша. – Сами вы не найдете. 

Видя ее необъяснимый энтузиазм, я понял, что сопротивляться бесполезно, и согласился. Администраторша, широко и любезно улыбаясь, провела меня сначала в конец коридора, а потом мы стали спускаться по лестнице, ведущей в подвал. В общем-то, мне приходилось бывать в барах, находившихся в подвальных помещениях. Так что как раз это меня не сильно удивило. 

– Осторожно, тут ящики, – предупредительная администраторша помогала мне перелезть через разбросанные на лестнице ящики и коробки. 

Я стал подозревать, что меня повели через какой-то черный вход, наверняка ведь можно было попасть в рекламируемое заведение и другим, менее затруднительным способом. Не обязательно, конечно, должен быть парадный вход с мраморными колоннами и швейцаром в блестящей ливрее, но все же… 

Когда мы наконец попали в бар, я невольно застыл в некотором изумлении. Требовалось какое-то время, чтобы переварить увиденное. Уж слишком реальность контрастировала с ожидаемым. Если в баре что-то и могло привлечь внимание посетителей, так только то, что для этого не было сделано ничего – все было на удивление блекло и более чем заурядно. «Может, в этой внешней непривлекательности, – подумал я, – и есть тот самый шик, который привлекает сюда посетителей?» Смущало только то, что этих посетителей как раз и не было. В баре присутствовала лишь барменша, беседовавшая со своей подругой. Обе они при нашем с администраторшей появлении от неожиданности вздрогнули и удивленно повернулись к нам.

– Смотрите! Кого я вам привела! – администраторша радостно ткнула в меня пальцем.

Видимо, повод для радости (непонятно только какой?) у нее был, поскольку барменша с подругой смотрели на меня с нескрываемым любопытством. Барменша несколько раз внимательно молча оглядела меня с ног до головы. И, составив, видимо, четкое представление о целях моего появления, заявила:

– А у нас спиртных напитков нет.

Я, честно скажу, просто обомлел. Не то чтоб мне так уж приспичило срочно употребить что-то алкогольное, просто до сих пор в жизни не встречал баров без спиртного. Думаю, не я один. Я помню те времена, когда с легкой руки Горбачева была развернута антиалкогольная кампания, но тогда и баров особо не было. Я даже не знал, как среагировать, поэтому продолжал стоять у дверей, глупо осматриваясь. Наконец мой взгляд уткнулся в спасительные три пивных банки, стоящие на барной полке.

– Только пиво, – перехватив мой взгляд, подтвердила, что зрение меня не обманывает, барменша. И уточнила: – Баночное.

– Баночное?! – тупо переспросил я, хотя со слухом у меня было все в порядке.

– Бутылочное, к сожалению, уже закончилось, – развела руками барменша, начисто лишив меня надежды попробовать хотя бы разливного. 

– Это все, что есть?! – пораженный я смотрел на банки. 

– Нет, конечно, – успокоила меня барменша. – Есть орешки и сушеные кальмары в пакетиках. Будете?

– Нет! Извините. В следующий раз.

Я развернулся и поспешил, перескакивая через разбросанную на лестнице тару, на свежий воздух.

«Ничего, – думал я, – несколько дней как-нибудь здесь продержусь, жил же как-то раньше, во времена высоких идей и низких бытовых условий, и ничего».

Действительно, через несколько дней своего пребывания в пансионате я обвыкся и смирился с теми условиями, в которых оказался. «Везде жить можно», – миролюбиво философствовал я, гуляя вечерами по приходящей в запустение территории пансионата. 

А когда уезжал, то испытал даже чувство сожаления от расставания и с пансионатом, и со своим прошлым.

Ключи от номера я сдавал той же администраторше, которая водила меня в бар. Мысленно я ее сравнил даже со сталкером, вспомнив известный роман братьев Стругацких «Пикник на обочине» и снятый по нему Тарковским не менее известный фильм. Было видно, что и она узнала меня.

– А-а, это вы! – обрадовалась она. – Уже уезжаете? 

– Да вот, уезжаю, – подтвердил я.

– Приезжайте еще, – пригласила она. – Бар тут у нас... – и осеклась.

Мы многозначительно переглянулись и на прощание искренне улыбнулись друг другу.