К лечебным процедурам я отношусь в основном довольно терпимо. Даже к экзотическим. Даже к отталкивающим. Даже к таким, как уринотерапия. Сам не пробовал, но, считаю, если кому-то нравится использовать отходы своего организма – то ради Бога. Даже лечение пиявками не вызывает у меня особых негативных эмоций. Пробовал. Терпеть можно (хотя и непонятно, ради чего), особенно если удастся убедить себя в пользе этого не самого приятного лечения.

Но вот что я не могу терпеть совершенно, так это лечение грязью. Хоть специалисты и придумали для него благозвучный термин – пелоидотерапия, но по сути это мало что меняет. Это лечение вообще за гранью моего понимания. Мне становится просто физически плохо только при одной мысли о нем. Скорее всего, по отношению грязи у меня существует стойкая фобия. Уверен: эта фобия неизлечима. Но я и не собираюсь от нее избавляться. Вы поймете, почему, когда я расскажу, с чего все это началось.

До этого я жил непозволительно беззаботно и легко, мало что зная о грязелечении. А когда пришло время познакомиться с ним поближе, рядом не оказалось ни одного нормального человека, способного предупредить и остановить меня от рокового шага. Начиналось же все довольно безобидно и банально: мне подвернулась по случаю путевка в один из санаториев Евпатории. Заодно я решил заняться своим здоровьем. Так уж сложилось, что я занимаюсь им импульсивно-периодическим методом. То есть то плюю на него, выбирая все, что только есть в жизни самого вредного, – пью, курю (сейчас бросил), мало двигаюсь, нажираюсь на ночь до отвала, ем килограммами мучное и сладкое… Потом вдруг ни с того ни с сего проникаюсь повышенным вниманием к своему измученному организму и тут тоже теряю всякое чувство меры: срочно включаю в свой режим утренние пробежки, посещение тренажерного зала и бассейна, круглосуточно подсчитываю калории, почти с ненавистью смотрю на нездоровую пищу… Так вот, мой приезд в санаторий как раз совпал с оздоровительной фазой. Я обежал там врачей всех специализаций, уговаривая их выписать мне направления на все возможные процедуры. С раннего утра до позднего вечера испытывал на себе весь лечебный потенциал санатория. Стал завсегдатаем всех лечебных и процедурных кабинетов. И только для одной процедуры я сделал исключение. Нетрудно догадаться, что это было лечение грязью. Во-первых, мне с первого взгляда не понравилась процедурная комната: обложенные блеклым однотонным кафелем пол и стены, маленькие, грязные, почти не пропускающие свет окна, два ряда кушеток, с неподвижно лежащими на них покрытыми мешковиной пациентами – все это напоминало морг. Для полноты сходства не хватало только бирок на пальцах ног лежащих. Плюс к этому неприятный запах. И я решил, что обойдусь. Утвердила меня в правильности данного решения врач, которая объяснила, что лечение грязью не сочетается с активным образом жизни, включая купание в море. Грязь имеет, объяснила врач, сильный прогревающий эффект, поэтому после процедуры из-за повышенного риска простуды желательны покой и главное – тепло. Понятно, что купание в море и вообще активный образ жизни для меня были гораздо предпочтительней малоприятного с сомнительными результатами лежания под мешковиной. Поэтому я со спокойной совестью сделал для грязелечения исключение, убрав его из тотального списка своих оздоровительных мероприятий. Но победа здравого смысла оказалась лишь временной. Добровольные и фанатичные приверженцы лечения грязью атаковали меня со всех сторон (в столовой, на пляже, во время прогулок…).

– Здесь замечательная грязь!..Такой грязи, поверьте мне, нет нигде в мире!.. 

– Вы что, были везде в мире?

– Я?! Нет конечно. Что мне там делать, у них же нет такой грязи!

Тут же на меня набрасывался следующий ярый сторонник лечения грязью с не менее убедительными доводами:

– Посмотрели бы вы на меня в прошлом году! Я передвигался кое-как, с палочкой! А сейчас! Вы посмотрите на меня, скажите, сколько мне лет?.. Местная грязь творит чудеса… Сюда со всего мира приезжают… Был даже один миллионер…

Лично мне не посчастливилось встретить ни миллионера, ни просто приехавшего дальше, чем из России, но массовой психоз не прошел бесследно и для моей психики. Действительно, стал думать я, если уж попал в санаторий с профильным лечением грязью, то надо бы испробовать на себе ее живительный эффект. 

Последней каплей стал четырехлетний мальчик, сидевший в столовой вместе с мамой за одним столом со мной:

– Дядя, а ты грязью пачкаешься? – поинтересовался он.

И я пошел сдаваться – к врачу за направлением на чудотворную грязь. 

– Вот… все же решил вашей знаменитой грязи попробовать, – было непонятно: то ли я прошу, то ли делаю одолжение. 

Врач, выписав направление, напоследок еще раз предупредила, чтобы я после процедуры не купался в море и вообще старался не переохлаждаться. Идеально: чтобы отдыхал, лежа под теплым одеялом.

В процедурную я пришел последним, остальные процедуру уже завершали. Пересиливая неудобство, разделся. Абсолютно голого и беззащитного меня положили на холодную скользкую каменную скамью, залили теплой, противной, дурнопахнущей массой, накрыли для сохранения тепла мешковиной и оставили одного. Я лежал в пугающем одиночестве, за отсутствием других достойных объектов смотрел на серый, давящий на психику потолок, чувствовал, как тепло все глубже проникает в мое тело, старался думать о чем-нибудь приятном, на худой конец просто думать. Мозг, казалось, отключился. Это я сейчас понимаю, что на самом-то деле он отключился у меня в тот момент, когда я соглашался (да что там соглашался – сам просился!) на эту процедуру. Чтобы как-то оправдать свое здесь лежание, стал внушать себе, что процедура эта хоть и не очень приятная, зато наверняка жутко полезная. От подобного самовнушения даже почувствовал прибавление сил и здоровья. Но время шло, лежать уже порядком надоело. Устал уговаривать самого себя о неимоверной пользе моего здесь пребывания. Мысль была только одна: «Ну сколько мне еще здесь лежать?»

Наконец откуда-то из дальнего конца коридора донеслись голоса. Один из них я сразу узнал, он принадлежал той тетке, которая заливала меня грязью: 

– Ну все! Сейчас закрываю, и уходим! – потом пауза и ее же испуганный громкий шепот: – Ой! Совсем забыла, у меня же там пациент лежит!

И другой, незнакомый, голос: 

– Так в котельной же горячую воду уже отключили!

Мне этот разговор сильно не понравился. Такое сочетание, как «ой, совсем забыла!» и «воду отключили», меня сразу насторожило, мой житейский опыт подсказывал, что ждать в этом случае чего-то хорошего и приятного не стоит.

Та (медсестра? врач?), чей голос я узнал, ворвалась в процедурную. Вид ее был явно обеспокоенным.

– Ой! Что это вы лежите?! (А что, интересно, по ее мнению, я должен был делать, если меня положили?) Вставайте, вставайте! Время уже закончилось! (Об этом я уже и сам догадался.)

Она сняла с меня мешковину и умчалась так же быстро, как и появилась.

Я снова остался один – без всякого медприсмотра, к тому же обмазанный с головы до ног липкой въедливой грязью.

Не знаю на этот счет авторитетного мнения медицины, поскольку в тот момент был лишен его, но мой житейский опыт опять же подсказывал, что грязь нужно смыть. По идее, здесь должен был быть душ – я же видел, как другие выходили отсюда чистыми, румяными и довольными. Нашел без труда душевую и я. Но толку от этого, выяснилось, было немного: информация, полученная мной из коридора, подтвердилась – горячую воду отключили. Так что в моем распоряжении осталась лишь холодная, я бы даже сказал: ледяная. А если учитывать сильно разогретое состояние моего тела, то пользоваться ею было невозможно. Но, поймите меня правильно, идти голым и испачканным грязью я тоже не мог. Неловко было идти в таком виде, независимо от конечной цели моего передвижения: шел бы я в котельную – требовать включения положенной мне горячей воды или к главврачу – предъявлять себя в качестве живого доказательства бездушного отношения к человеку во вверенном ему лечебном заведении. Идти пришлось бы через всю территорию санатория, шокируя ни в чем не повинных его обитателей – детей, стариков и женщин. На это я решиться не мог. Поэтому оставалось одно: встать под ледяную струю. Под ней и выяснилось, что грязь холодной водой не смывается – она настолько основательно успела въесться в кожу, что теперь под воздействием холодной воды в лучшем случае только размазывалась по телу. Я сделал напор воды максимальным. Я изо всех сил тер грязь жесткой мочалкой. Я сдирал кожу, но не грязь. Не в силах стоять под холодной водой, я то и дело выскакивал из-под струи и – делать нечего – становился снова. Меня бил озноб, зуб не попадал на зуб. С отчаянья я безуспешно пытался докричаться до людей, но, похоже, во всем корпусе, кроме меня, не было никого. Наступила вторая половина дня, время процедур закончилось, медперсонал и пациенты разошлись по своим делам. Несколько раз я выскакивал в пустой коридор – мои призывы о помощи эхом разносились по нему.

Спасение утопающих – дело самих утопающих: я стал соскабливать с себя грязь, опять сдирая ее почти вместе с кожей. Что-то соскоблить удалось, остальное попытался удалить полотенцем, которое после этого можно было спокойно выбрасывать.

Бежал к себе в номер я весь посиневший и трясущийся от холода. Мой вид заставлял всех, кто попадался на пути, застывать от удивления и испуга. Еще бы! Август, Крым, жара – и вдруг непонятно откуда взявшийся совершенно замерзший человек. Из холодильника, что ли?!

В номере я сразу напялил на себя все имеющиеся теплые вещи, лег в кровать и накрылся всеми одеялами. Когда вернулась из столовой жена, то при виде меня вместо вопроса: «Почему ты не пришел на обед?» у нее вырвалось:

– Что с тобой?!

– Коньяк, – лишь выдавил я под зубную дробь из себя.

Когда Аня вернулась с коньяком, я трясущимися руками просто влил в себя, стуча зубами о его край, целый стакан. Выпил бы и больше.

– Подожди, – отобрала у меня Аня оставшееся в бутылке, – тебя нужно растереть, – и тут же, приподняв мой свитер, вскрикнула от неожиданности: – Ой! Ты же весь грязный!

А каким же, интересно, я должен быть, если всего час назад принимал грязевые ванны?! Чтоб их!.. 

Когда на следующий день я оправился от той моральной травмы, которую получил при лечении грязью (для моего физического здоровья процедура прошла, как ни странно, без серьезных последствий), то посетил врача, выписавшего мне направление на это лечение. Та, помня меня, поинтересовалась:

– Ну и как вам наша грязь?

– Ваша грязь?! – с негодованием вырвалось у меня. – Да после первой же процедуры я чуть не подхватил воспаление легких!

– Так я же вас предупреждала: сразу после грязи нужно было лечь, укутавшись во что-то теплое. И ни в коем случае не переохлаждаться. В следующий раз будьте осторожней.

И я прислушался к ее предупреждению: стал настолько осторожным, что обхожу стороной вообще любую грязь. И чувствую себя при этом замечательно, ощущая прилив сил и здоровья.