Мужчины не умеют кормить котов, в них все еще сильны неандертальские представления о том, что кот обязан самостоятельно зарабатывать на питание. В средневековье, от которого Паша унаследовал образ мышления и свое твердолобое упрямство, возможно, и было принято держать кота на подножном корму, но современное общество порицает подобные воззрения. Человечество отказалось от них вместе с учением о плоской Земле и идеями о том, что если женщина не тонет в воде, то она – ведьма. Таким образом, оставляя кота без ежедневной порции свежего питания, Паша явно ударялся в мракобесие и, до некоторой степени, даже в ересь. 

Паша считает, что пока кот Жорик не доест предыдущее блюдо из миски, сыпать туда следующее преждевременно, он полагает, что это расточительство. Лена говорила ему тысячу раз:

– Чтоб тебя так в кафе перловой кашей кормили. Подавали вчерашнее недоеденное и говорили: «Кушай, дорогой, как доешь – свежее сварим».

Но на Пашу подобная аргументация действует слабо, он только гогочет и поступает как привык в своем средневековье, а страдают из-за этого окружающие, особенно коты и женщины. Лена уехала в командировку в понедельник, а вернулась в субботу. Не успела она переступить порог, как Жорик выбежал ей навстречу и принялся громко мяукать жалобным голосом. Паша выглянул из комнаты и сказал:

– Не слушай кота, он врет! – и загоготал. 

– Бедный котик, – пожалела Лена Жорика. – Он тебя не кормил?

– Мяу! – с готовностью подтвердил Жорик. 

– Стукач! – заклеймил его Паша.

Лена вступилась за Жорика, он не стукач, сказала она, а единственный сознательный мужчина в доме. В следующий раз пообещала оставить ключи от квартиры коту, а не Паше.

– Некоторым, например, – добавила Лена, прижимая Жорика к сердцу, – ума не хватает даже в комнате прибраться.

– Жорику тоже не хватает, – сказал Паша.

Лена ответила, что Жорик свои носки не разбрасывает, в то время как Пашиными грязными носками можно оклеить все стены спальни, словно гобеленами. На это Паше возразить оказалось нечего.

– Чем вы будете меня кормить? – спросила Лена.

Оказалось, что все в доме задавались этим же вопросом с самого утра, даже Паша берег аппетит к тому моменту, когда приедет Лена и приготовит что-нибудь вкусное. Обозвав его лентяем, Лена ушла на кухню, с Жориком в эскорте, и начала греметь там сковородками. Пока Жорик хрустел сухим кормом, Лена извлекла из холодильника большой пакет с сырыми замороженными котлетами, и принялась громко возмущаться. Котлеты она сама заморозила перед отъездом, предполагалось, что Паша будет их размораживать и жарить по мере оголодания, и таким образом сможет худо-бедно прожить, пока жена скитается по командировкам. Теперь оказалось, что вся ее забота была полностью проигнорирована. Лена выразила свое негодование несколькими подходящими к случаю фразами. В принципе, она подозревала, что котлеты останутся нетронутыми, так что фразы заготовила еще в среду, даже успела их отрепетировать и придумать, как будет выкручиваться Паша. 

Паша не выкручивался, он вообще никак не отреагировал. Тогда Лена отправилась в комнату, чтобы визуально оценить Пашино раскаяние. Паша обнаружился в углу, за компьютерным столом, оказалось, он уже успел присосаться к компьютеру, как поросенок к свиноматке, и теперь сидел там, умиротворенный, разве что не похрюкивал от удовольствия.

Лена вернулась на кухню, сварила картошку для пюре, пожарила котлет. Морально поддерживал ее только Жорик. Он сидел под стулом, мурлыкал, терся об ногу – словом, делал все то, что по-хорошему полагалось бы делать соскучившемуся мужу. Добавляя масло в пюре, Лена даже подумала мимоходом, что где-то в своей жизни она ошиблась в выборе.

– Хороший ты человек, Жорик, – сказала она коту. – Сейчас будем ужинать, готовь внутренний мир.

Жорик не заставил себя упрашивать, его внутренний мир был готов к приему пищи с рождения. Весь сухой корм, который он успел к этому времени в себя утрамбовать, был только легкой разминкой перед ужином. Пока Лена наполняла тарелку картошкой и выкладывала сверху котлеты, он плясал у ее ног какой-то матросский танец. Потом Лена отправилась с тарелкой в руках в комнату, а Жорик помчался впереди нее, на ходу изображая не то краковяк, не то лезгинку.

В комнате Лена оставила тарелку на журнальном столике, для Паши. Паша целиком ушел в компьютер, наружу торчали только кончики ушей.

– Ты, конечно, не заслужил, – сказала ему Лена, – но сначала я тебя накормлю, а потом уже буду калечить. Садись и ешь.

Паша сказал, не отрывая глаз от экрана:

– Угу, – и Лена ошибочно предположила, что ее слова были услышаны и поняты. Она отправилась на кухню за своей порцией. Положила себе картошки и котлетку, потом подумала и положила еще одну, потом решила, что две котлеты – это много, и одну вернула на сковородку, потом еще раз подумала и поняла, что мяса хочет больше, чем картошки, и взяла котлету обратно, а часть картошки переложила назад в кастрюлю. Потом нарезала зелень и украсила котлеты петрушкой. Наконец, удовлетворенная результатом, понесла тарелку в комнату.

Паша все еще сидел, уткнувшись в монитор, а ужин тем временем был в полном разгаре. Давясь и выпучивая глаза, Жорик торопливо загружал в себя остатки Пашиных котлет. Завидев Лену, он отодвинул тарелку лапой и всем своим видом выразил недоумение: «Как я тут оказался?.. И откуда во мне эта котлета?..» На всякий случай поспешил спрятаться под диван.

– Ах ты, свинтус! – воскликнула Лена.

Паша вздрогнул, начал было что-то говорить в свое оправдание, и к тому времени, когда он понял, что Лена ругала кота, она уже переключилась на самого Пашу. Лена сказала, что это Паша виноват в том, что кот докатился до воровства. Безусловно, на преступный путь Жорика толкнули дурные манеры, внушенные котику Пашиным обществом. Вот пусть теперь Паша сам идет и берет себе чистую тарелку, в которой не было кота, и последнюю котлету со сковородки, и пусть все это послужит ему уроком. Паша так и сделал.

После ужина Жорик вышел из-под дивана, потерся об ногу Лены, принес какие-то невнятные извинения, ссылался на голод и просил снисхождения. Лена погладила его между ушами и простила. В конце концов, кот хороший, предыдущих судимостей не имеет, да и действовал без злого умысла, под влиянием эмоций.

Непрощенным остался один только Паша, он слопал свою котлету, а потом сказал:

– Лен, загляни за занавеску.

Лена сделала, как он просил, и обнаружила на подоконнике плюшевого сиреневого слона. Не большого, не в натуральную величину, а в масштабе 1:20. Паша сказал:

– Это тебе. 

Неандертальские мужчины, возможно, пренебрегают своими обязанностями по отношению к котам, но они все-таки не настолько плохие, как пытаются казаться. Лена сказала:

– Какой клевый!

И простила Пашу. Он, конечно, лентяй и манипулятор, но…

Кто еще притащит в дом собственноручно добытого слона?.. 

Пусть и не в натуральную величину.