Я встречался лично с двумя гениями – Михаилом Жванецким и Григорием Гориным. Они – гении признанные. Сегодня я расскажу вам о незабываемых встречах с третьим гением, но он – непризнанный. И если у меня получится, то я буду молодец, ведь что толку писать о знаменитостях, с которыми тебе посчастливилось пересечься? О них напишут Эвересты бумаги. Хочется написать о незнаменитых и малоизвестных, но, тем не менее, оставивших яркий след в памяти. 

Из всех моих малоизвестных знакомых Марьян Беленький – самый известный, хотя и мало, несправедливо мало. Но уверен, после того, как я напишу этот рассказ – мой герой станет известен больше. Вы спросите, почему я решил, что Марьян – гений? Во-первых, потому что он ни на кого не похож, а во-вторых, потому что он сам давно решил, что он – гений! Выходит, нас, так решивших, уже, как минимум, двое.

Природа иногда наделяет выдающуюся личность неброской внешностью, защищающей ее от чрезмерного внимания, как колючки защищают иной плод. Марьян – рыж, изрядно лыс, у него неправильный прикус, хрипловатый, то и дело срывающийся на фальцет голос и нелепая фигура, не испытывавшая никаких физических нагрузок, кроме переноски ведра с клеем. Он – расклейщик афиш. Таким я его увидел и подружился, когда в молодости он служил на этой романтической должности. Уже в этой ипостаси Марьян нес народу культуру как мог. Афиши, оповещающие о знаковых, по мнению продвинутого расклейщика, гастролях, он наклеивал на самые видные места. Все остальные, типа анонсов футбола или хоккея, которые он считал опиумом для народа, Марьян клеил так, чтобы они в глаза не бросались, а то и не клеил вовсе. За это его лишали квартальной премии, выдавали клей низшего сорта, но Беленький гнул свою линию.

– Что это ты делаешь? – с искренним удивлением спросил Марик, когда впервые зашел ко мне в гости и увидел, что я сижу за пишущей машинкой.

– Пишу… Работаю... – не понял я вопроса. С детства я считал, что хорошие идеи зарождаются не в голове, а в заднице и только в тот момент, когда ты заставляешь себя сесть и работать, а потом они медленно поднимаются по мыслепроводу – что-то типа пищевода для мыслей и идей – в голову. 

– А я никогда так не сижу и не пишу, только записываю, – произнес гость. – Клею афиши, потом целый день гуляю по городу, общаюсь, а в голове как-то само накапливается. Затем прихожу домой, и, особо не задумываясь, все записываю сразу в готовом виде так, что и править не надо.

То есть, как и положено гению, Марьяну диктовал Господь. Причем канал связи открывался не внезапно, а регулярно по вечерам. Это потом уже он уехал и поселился в Иерусалиме, чтобы связь была бесперебойной. А тогда я еще сильно расстроился, ибо окончательно понял, что мне озарение свыше не светит. Днем я работал инженером, писать садился по вечерам, а в это время Небо занималось Беленьким.

В принципе, многие юмористы испытывают комплекс неполноценности. Потому что настоящий юморист может жить хоть в самой Москве, но родиться обязан в Одессе. Родившийся в Киеве Марьян компенсировал этот недостаток, женившись на чистокровной одесситке. И после визита к теще на Дерибасовскую он написал знаменитую «Тетю Соню». Это позднее многие, в том числе автор этих строк, писали для Клары Новиковой монологи тети Сони, но образ-то придумал Беленький! Так что я не про пацана пишу! 

Помню, как Марьян впервые явился передо мной. Как вы уже поняли, как гений чистой красоты он явиться не мог, но на его фирмовые кожаные черные брюки, лишь в двух-трех местах измазанные белым, я бы даже сказал, беленьким клеем, обратили внимание все участники Всесоюзного семинара эстрадных драматургов, что проходил в каком-то доме творчества под Москвой четверть века назад. Никому не известный Беленький, впервые приехавший на семинар, вошел, скептически оглядел присутствующих, среди которых было немало известных юмористов, и громко спросил:

– Не понял?! А почему Райкина не пригласили?

Эту свою непосредственность Марьян бережно донес до наших дней. Недавно он позвонил из Израиля организаторам фестиваля юмора в Крыму и сказал:

– Послушайте, что вы тянете, пригласите быстренько меня – и ваш занюханный фестиваль сразу станет и международным, и престижным!

Больше всего на свете Марьян любит выступать перед публикой. Стать центром внимания – этого ему не хватало всегда. Однажды, возвращаясь со мной после очередного выступления, уже в вагоне метро, увидев свое отражение в окне, он обнаружил, что на нем – концертный костюм. 

– Блин! Я же забыл переодеться! – запричитал Марик и тут же в метро, нисколько не стесняясь пассажиров, полностью переоделся из концертного костюма в цивильный. Эта вдохновенная импровизация с элементами мужского стриптиза, исполненная прямо в поезде, на перегоне станция «Арсенальная» – «Крещатик», и потрясение, которое испытал я и наши офигевшие соседи по вагону, запомнились мне в подробностях. 

Но я благодарен Беленькому не за это. Именно Марьян когда-то поднял мою самооценку, а после дал наказ – не забывать об этом никогда. Это было на его сольном вечере в маленьком театрике на киевском Подоле, в котором всего мест сорок, причем половину из них занимали Марика друзья и родственники. Да, выступление Марьяна Беленького стоит хоть однажды увидеть! Я не знаю ни одного артиста или писателя, который бы так самозабвенно купался в славе, ощущая публику. 

– Здравствуйте! Меня зовут Марьян Беленький, и сегодня вы проведете со мной незабываемый вечерок! – примерно так начиналось его выступление. И в эти минуты он был совершенно уверен в своей гениальности и неотразимости. 

– Я писатель-сатирик, автор монологов всех известных вам юмористов. Кроме того, мои произведения печатались на четырнадцати языках народов мира. Присутствующий здесь Александр Володарский не даст мне соврать! 

И тут черт меня дернул, и я действительно решил не дать ему соврать. 

– Марик! На каких четырнадцати языках ты печатался? – сорвался я.

– А ты разве не помнишь? – нимало не смутился Беленький. – Ты тоже печатался на тех же четырнадцати языках: в том числе польском, монгольском, вьетнамском… 

– Я? На монгольском?! Когда?!!

– Да, уважаемая публика, скромность – сестра таланта. Вспомни, Александр, наши с тобой рассказы вышли в одном и том же десятом номере бессмертного журнала «Проблемы мира и социализма» за 1990 год, который выходил тогда на четырнадцати языках! То есть на языках всех стран, входивших в социалистический лагерь!

И это факт, который я позволил себе упустить! Вот так-то… И даже если этот рассказ никуда не переведут, он заслуживает внимания, потому что его написал талантливый человек о гении. Признайте, господа!

P. S. Если совсем честно, недавно у меня появились сомнения в Марьяновой гениальности. После того, как загадочный математик Перельман отказался получить премию в миллион долларов, я понял: гений – это еще и человек, способный на неординарный поступок. Сможет ли Марьян отказаться от миллиона долларов? Да что там миллиона долларов, хотя бы от сотни шекелей?! Если среди читателей есть непризнанные гении, ответьте на этот вопрос сами. Если есть признанные олигархи – можете провести эксперимент!

P. P. S. Когда этот рассказ уже готовился к печати, автор из лучших побуждений решил показать его прототипу главного героя, то есть самому Марьяну Беленькому. Вот его замечание:

«А.Володарский клеветнически утверждает, якобы мои тексты публиковались на четырнадцати языках. На самом деле мои рассказы не раз звучали в программах иновещания московского радио «Голос России» (38 языков плюс НДС), включая язык индейцев кечуа.

Причем я их туда не посылал. Их посылало украинское радио. К сожалению, передачи радио «Голос России» имеют один существенный недостаток, с чем я смириться никак не могу и буду бороться в меру моих скромных сил, не покладая: за каждый переданный в эфир материал они платят один раз, а не 38». Теперь у меня – всё!