– Александр, – позвонила мне знакомая журналистка, – давненько я у вас интервью для нашей газеты не брала!

– Какие проблемы? – без ложной звездности отозвался я. – Приезжайте, берите!

– Ехать, положим, не обязательно, мы по старой дружбе можем и по телефону, – сказала практичная акула пера, – но, сами понимаете, вы же не Киркоров, нужен веский повод. Например, юбилей, на крайняк юбилей творческой деятельности сойдет. Ничего такого у вас случайно не предвидится?

Я задумался. По возрасту ничего не предвиделось, а что считать началом моей творческой деятельности? Быть может, первую публикацию обо мне в прессе? Это был рисунок в школьной стенгазете, где изображался я со своей соседкой по парте, Валей Зубчук, а внизу стихи классного поэта, в смысле, поэта из нашего пятого «А» класса:

«Володарский и Зубчук отбиваются от рук!»

Нет, это несерьезно, да и когда было?.. И тут я вспомнил – есть юбилей! И никто такого еще не отмечал! Двадцать лет назад мне последний раз съездили по морде!

Эх, двадцать лет назад – как одна женщина меня уважала! За год до этого мы с ней расписались. Она недавно окончила институт, а меня уже артисты известные со сцены исполняли, в газетах рассказы печатали. Так вот, когда я работал, она боялась звук издать, чтобы не потревожить. Тапочки себе на войлочной подошве старушечьи купила, чтобы бесшумно мимо скользить. Нынешним такую преданность не понять, а моя благоверная однажды для меня даже три часа в очереди за курицей простояла!

Да, времена такие были – ничего легко не давалось. А доставшиеся с трудом продукты мы хранили в старом холодильнике «Днепр». Его мои родители вскоре после войны купили, и он у нас еще прекрасно работал. Я вообще думаю, он должен был стать танком, но война кончилась, и он стал холодильником.

Окна нашей квартиры выходили на хозяйственный магазин, и это было везение. У моего приятеля в доме был районный суд – и он первым из всех моих знакомых развелся. А мы как-то по случаю купили в своем хозмаге два чайника, а потом один из них обменяли на утюг.

И вот вышла как-то подруга моей жизни на прогулку и пропала. Через пару часов я забеспокоился. Глянул из окна, вижу – у входа в наши «Хозтовары» толпа. И слова чьи-то прямо до меня донеслись – холодильники будут давать. Когда будут давать – неизвестно, но давка уже в разгаре. И в центре – моя самоотверженная Аня, причем в интересном положении, о котором я знаю, а остальные пока даже не догадываются.

«Надо вызволять!» – решаю и вхожу в самую гущу охотников за холодильниками. Вдруг вижу – какой-то тип выпихивает мою супругу из очереди, типа «вас тут не стояло!» Я, естественно, говорю: «Ты что делаешь?» И тут этот некультурный человек разворачивается и без слов всаживает мне джеб правой прямо по сопатке. А надо сказать, меня вообще редко в жизни били. Я крупный с виду. К таким инстинктивно меньше пристают. Поэтому боевая сноровка у меня не та. Тем временем это «кличко» проводит повторный удар и снова попадает, потому что промахнуться по мне трудно, у меня размер головы 62 в диаметре – не все фабрики шапки на такие «груши» производят. Тут я вспоминаю, что в прошлом – мастер спорта всего Советского Союза, и неважно, что по фехтованию, хватаю и валю этого бойца на землю. И вот отчетливо помню: он лежит у моих ног, я понимаю, что пора наносить удар нижней конечностью, и я – победитель. Но как? Такие удары в футболе – это я хоть «щечкой», хоть «пыром», а по лежащему человеку, даже если он гад, – не получается. Пока я об этом думаю, нас растаскивают в стороны.

Мы идем домой, мой нос в крови, Аня в ужасе, а я так и не понимаю – что это было: победа или поражение?

Двадцать лет прошло с тех пор. Канул в прошлое холодильник «Днепр», а вслед за ним – войлочные тапочки и трепетное уважение к домашнему литератору, но иногда я неожиданно произношу проникновенно:

– А помнишь, Анна, как я за твою поруганную честь в последний бой вступил и кровь за тебя пролил?

И ее лицо молодеет вдруг доброй улыбкой, и я снова готов стоять за нее до победного конца!