Пришел Петров с митинга, где за лучшую жизнь родной страны ногами голосовал и боролся, а будто и не ходил никуда. Никаких внутри Петрова не произошло тектонических сдвигов. И вне Петрова, в стране то есть, не произошло. Потому что в его, Петрова, стране что бы ни происходило – все равно ничего не происходит и не меняется никогда. А должно же. Меняться. Петров это хорошо понимает. Правда, что именно нужно менять в стране, он не знает. Но что нужно – уверен. Сколько же можно не менять? Вот он и ходил. К сожалению, без толку. Потому что не только в стране, но даже и в квартире Петрова ничего от этого не изменилось. Те же стол и кровать, та же кухня Игренской мебельной фабрики грез, тот же холодильник. Петров, между прочим, и на митинге нес лозунг насчет естественной ротации холодильников в быту. Звучал этот несомый им лозунг приблизительно так: «Долой старый холодильник! Мы выбираем новый». Что-то вроде этого, в общем. Точнее смысла своего лозунга Петров не помнил. Он же его на память не учил. А какой попался, такой в массы и понес восторженно.

И взяла Петрова тоска. Ну прямо за живое взяла и за жабры. Хоть снова на митинг иди. Благо их на каждом шагу пока до хрена и больше. И на любой вкус. Хотя со временем, конечно, число митингов на душу населения решительно поубавится. Это все прогнозируют. Потому что это не глядя видно.

А тут вдруг друг Петрову звонит юных лет. Из глубины сибирских руд, в смысле из Новокузнецка.

– Холодильник, – говорит, – хочешь?

– Какой холодильник? Петров не понимает и спрашивает.

– Белый, – говорит друг, – ненадеванный. Я, – говорит, – сыну его купил и невесте его долбаной для украшения дома и семейного очага. А они расходятся на все четыре стороны. Не дожив до торжественного бракосочетания три дня. Хотел вернуть его обратно продавцам – чуть не убили. А мне он без надобности, у меня их и так три. Вот я о тебе и вспомнил. И о юности нашей, минувшей, как лето, тоже вспомнил.

«Холодильник, конечно, жалко в Новокузнецке оставлять. Кому он там, в Новокузнецке, нужен? А нам бы, в южных широтах, зачем-нибудь пригодился, – Петров думает. – Но как же он ко мне попадет? Авиапочтой? Или в багажном вагоне, возможно, скорого поезда? И во что это обойдется моему одинокому семейному бюджету?»

– Я даже не знаю, – говорит Петров, – за морем, как говорится, телушка полушка, да рупь перевоз.

Друг говорит:

– Какой перевоз?

– Ну, холодильника.

Друг задумался и говорит: – Да это вот, – согласился, значит.

Вообще-то, честно говоря, холодильник был Петрову не то чтобы позарез. Он и на митинг ходил не холодильника ради, а за идею демократического централизма и счастье в личной жизни всего человечества России. Из принципа, то есть из идейных побуждений. Холодильник у Петрова имелся в рабочем порядке и состоянии. Хороший холодильник, антикварный, можно сказать, – «Зил». В смысле «Днепр». Ну, или, может быть, «Минск» – у него название отвалилось еще при Андропове. А дочке, конечно, да, дочке как женщине без холодильника противоестественно жить на свете. Петров это осознает. И дочкой своей заслуженно дорожит. А также гордится. Дочка Петрова при всем своем уме, красоте и трезвой памяти – человек легкий и веселый. И зовут ее Елена Викторовна. Образование – высшее. Это при том, что и сам Петров отнюдь не лишен интеллигентности, а также и некоторых энциклопедических знаний. Но больше всего на свете он любит высокохудожественную литературу. Так что холодильник его вышеупомянутой дочке никак не повредил бы для полного в жизни счастья и домашнего тепла. Да и подарка ей Петров на этот Новый год никакого не дарил. И на прошлый тоже не дарил. И на позапрошлый. А холодильник, он бы к Восьмому марта все мог собой заслонить и с лихвой компенсировать. При удачном стечении обстоятельств.

– А сколько твоей дочке лет? – друг из Новокузнецка неожиданно спрашивает.

Петров ответ нашел не сразу. Поскольку был поставлен другом временно в тупик.

– Я так полагаю, двадцать три года ей. Если без подробностей, приблизительно. Никак не больше. А точно один бог знает и мать ее непутевая, с которой я лет двадцать живу в разных городах и весях. И отношений никаких не поддерживаю. Я с ней даже не «ВКонтакте». У дочки тоже, конечно, можно уточнить, но ее что-то давно не видать. На горизонте.

– А сыну моему двадцать пять лет, – друг говорит. И продолжает свою речь долгим молчанием.

– Ты еще тут? – Петров у него после молчания спрашивает.

– Тут,– говорит друг И тоже спрашивает: – Ну?

– Что «ну»? – говорит Петров.

– Ничего, – говорит друг. и: – Можем, – говорит, если их состыковать, породниться.

– А как же с холодильником?

– Так с холодильником. Я ж про это и говорю. Пускай сын мой берет холодильник подмышку и – к вам, с дочкой твоей серьезно знакомиться и в лучшем случае жениться. Вдруг на них любовь нечаянно нагрянет. А холодильник пускай будет свадебным подарком со стороны жениха невесте. От моего имени.

Перспектива стать не только другом, но и родственником своему новокузнецкому товарищу Петрова, можно сказать, порадовала и взбодрила. Холодильник опять же для дочки нежданный-негаданный. Раз уж самому ему холодильник ни к чему. Подошел бы только ей сын новокузнецкого друга. И он, пытаясь выяснить хотя бы приблизительную степень духовности гипотетического родственника, спрашивает:

– А «Доширака» твой сын любит?

– Он всех любит, – говорит друг, – без разбору. Пол-Новокузнецка уже перелюбил, боюсь, как бы не прибили за грехи. А «Доширак» – это кто?

– Ты меня расстраиваешь, – говорит Петров. – Классику надо читать иногда.

– Ты же знаешь, – друг говорит, – я с молодых ногтей не по этому делу. Я музыку люблю, а не читать. «Волшебную... », например, «... флейту» и Аллу, например, Пугачеву. Вот где классика так классика. Душа по швам трещит.

В общем, спорить Петров с другом и друг с Петровым про классику не стали. И вообще не стали. А договорились, что друг своего сына Петрову в самое ближайшее время как-либо вышлет. Само собой разумеется, вместе с холодильником. И он таки их выслал. Потому что новокузнецкий друг Петрова – человек слова. Как, впрочем, и дела.

А кончилось все это мероприятие немного печально. На минорной, можно сказать, ноте. Что и неудивительно. Потому что у нас все кончается печально и неудивительно. Особенно мероприятия. 

Короче, как говорят в России, баб любят – щепки летят. Сын друга с холодильником приехал, дочку и пятерых ее знакомых подруг собой обаял, очаровал и в порядке живой очереди, уже очарованных, – всех пере... это самое. Но жениться на них на всех под благовидным предлогом отказался. Заявив тоном, не терпящим отлагательств, что вынужден их оставить и немедленно отбыть в неизвестном направлении, чтобы полюбить другую женщину. И отбыл. Возможно, что и в Новокузнецк. И холодильник увез туда же. После чего прекрасно до сих пор работавший антикварный «Минск» Петрова сразу и навсегда вышел из строя – сгорел. А дочка его, к счастью, так замуж никогда и не вышла. До конца своих дней.