(правдивый вымысел)

Ровно год как Елена Прекрасная обрела смысл своей жизни. Раньше она его безуспешно искала днём с огнём, а теперь обрела и восседает на лаврах, пожиная плоды. Поскольку именно год назад на женской половине синагоги города Шлоcсбурга прошла, имея успех, персональная выставка её работ. На выставке были представлены портреты родных и знакомых художницы до седьмого колена в жанре сатирического гротеска. Вышитые лентами, бисером и крестом. Конечно, в синагогах выставлять портреты, особенно крестом, строго запрещается. Так как иудаизм этого категорически не приветствует. Но Елене он пошёл навстречу и сделал исключение из своих тысячелетних традиций. Как члену правления женского хора на общественных началах. После сокрушительного успеха выставки новоиспечённая художница стала отдавать дань и другим видам креативного творчества: она пишет стихи о природе, матери и разнополой любви, щедро размещая их на Стихирус.ру, на престижном сайте женского хора и в элитарном журнале "ЭЛит", печатающем специально для авторов обложки с их фотографиями в полный рост. Если, конечно, они – авторы – купят не менее двадцати экземпляров журнала по 16 евро за штуку. А на один, самый красивый стих шлоссбургский композитор С. Пицкер положил свою музыку. И это, конечно, была уже слава. Европейская, можно сказать, известность.

Да, кстати, речь идёт не о той Елене, которая сбежала от Менелая с его имуществом и Парисом, а о другой. У той «Прекрасная» – это было прозвище, кличка, можно сказать, а у этой почти фамилия. То есть фамилия при рождении, понятное дело, была у неё просто Красная. А «пре» она уже сама присобачила, работая одно время машинисткой в паспортном столе. Для красоты и веселья души присобачила. Что ни говорите, «Елена Прекрасная» – это красиво. И даже прекрасно. А «Елена Красная» – просто утренний цвет лица. Который она к тому же не очень любит. Ей больше нравится небесно-голубой. Как глаза. 

И что смешно, она и на машинке-то печатать не умела, когда в паспортный стол устроилась. Главный паспортист спросил, умеет ли она печатать. Она сказала «умею» и бедром шевельнула в воздухе. Главный приказ тут же и подмахнул согласно вакансии. Попав под обаяние её бедра. И когда выяснилось, что она машинку впервые видит, было поздно. Ну, а кое-как обучившись, средними пальцами, Елена и фамилию себе слегка подменила в разумных пределах. И из паспортного стола уволилась, с целью сменить род занятий и образ жизни. В поисках вышеупомянутого смысла она время от времени что-нибудь себе меняла, не только фамилию. 

Сначала она сменила мужа своей наивной юности. На более обеспеченного и высокопоставленного. Конечно, у него были за спиной долгие годы жизни, двое взрослых детей и живая жена. Но дети – если их оставить в покое с женой – не помеха. И даже наоборот. Не говоря уже о самой жене. Тем более сын Елены тоже с прежним мужем остался. На временное воспитание и постоянное место жительства по сей день. А новому мужу, который мужем ей ещё не являлся, а являлся всего лишь непосредственным начальником, нового ребёнка преподнесла, мальчика. В знак глубокого уважения и вечной любви до гроба и после него. Муж мальчиков очень любил на старости лет. И был от подарка Елены просто без ума счастлив. Хотя он и без подарка без ума был от Елены. И значит, счастлив.

После мужа Елена сменила своё временное жильё. Мальчику нужна была своя комната. Чтобы он там спал, рос, мужал и развивался. Столовая, спальня, кабинет, гостиная – тоже были необходимы позарез. И любящий новый муж приобрел им новую квартиру. Жаль, её продать скоро пришлось. Так как Елена решила сменить свою родину на чужую. Сомнительное по маме происхождение ей это позволяло в широком ассортименте. А родине было пофиг. Для родины она интереса не представляла ни малейшего. И муж с некоторых пор не представлял, так как вышел на заслуженный отдых.

И вот на новом месте жительства нашла-таки Елена смысл своей, практически единственной жизни. И зарыт был этот смысл в глубинах творческих высот. А местный житель подвернулся ей под руку случайно. По воскресеньям, совершенно одинокий, грустно плавал он в городском бассейне. И она сменила потерявшего свою актуальность мужа на этого печального пловца. Не просто так сменила. А по взаимной любви и дружбе между народами. Поэтому всё кончилось хорошо. Муж её с восторгом простил, поскольку надоела она ему хуже горькой редьки. Сын вырос и зажил где-то на просторах загнивающей Европы личной жизнью то ли с девочкой, то ли с мальчиком. А Елена бросила петь и занялась высокохудожественным рукоделием. Её спутник работал шесть дней в неделю с утра до ночи, как ненормальный, она сидела целыми днями под окном и чуть ли не пряла. Конечно, её потянуло к духовности и творческому процессу. И она к нему потянулась всеми фибрами души и тела и с головой, без остатка, в него погрузилась. Сначала в хор и вышивку, потом в поэзию и стихи. А сейчас она пишет большой красивый роман. В стихах. «Евгений Омегин» называется. Про своего, нешуточно занемогшего, дядю.