Из цикла «Америка глазами одессита»

Помните, как просто решался в бывшем СССР национальный вопрос? Во всю ширь глянцевого плаката шагали добрый-предобрый русский молодец, симпатяга-хохол, обаятельный белорус. Далее, сверкая тюбетейками и золотыми зубами, маршировали узбеки-киргизы-таджики. Замыкали полотно дружелюбные ханты-мансийцы и прочие гагаузы. В ту пору еще не помышлявшие о создании Великой Суверенной Гагаузии. 

Но для американцев теперь все мы – русские. Хмуроватые люди, в любую жару ходящие в пиджаках, сверху донизу унизанных орденами, медалями и значками «Заслуженный работник всего». На наших лицах написано: «Мы не смогли добиться правды там, так мы добьемся ее здесь. Или одно из двух!»

Местные жители сочувственно относятся к нашей нелегкой жизни при диктатуре секретариата (генерального, естественно). Они читали о ней в книгах издательства «Самиздат». О-о, эти великие писатели – Солженицын, Войнович и этот, как его... Тургенефф! 

Янки вообще обожают русскую культуру – Эрмитаж, Большой театр, рыбу под шубой и другие национальные достояния. Они уже знают, что после первой не закусывают, что холодец – это вещь посильнее, чем «Фауст» Гете. Хотя вся еда наша очень вредная, но она такая вкусная (особенно на халяву), что слов не хватает. И гости запевают вместе с радушными хозяевами:

Мы с миленком, как шальные,
Целовалися в кустах,
Даже челюсти вставные
Перепутались во ртах!

Страшно даже подумать, что эти милые люди, то есть мы, еще недавно грозили Америке холодной войной! Нет, русские не могут быть врагами США. Это просто было какое-то глобальное недопонимание. 

Есть такой старый анекдот. Стоят в Нью-Йорке на углу двое эмигрантов из России и спорят на вечную тему: стоит ли им учить английский, или не стоит?

К спорщикам подъезжает американец на роскошной машине и спрашивает:

– Скажите, пожалуйста, как проехать на Брайтон-Бич?

Они молчат. Повторив свой вопрос несколько раз и не получив ответа, сконфуженный американец уезжает.

Один из наших говорит другому:

– И что? Много ему помог его хороший английский?

А в Америке булькает плавильный котел наций. Внутри него понаехавшие отовсюду народные массы переливаются всеми цветами кожи – от кофе с молоком до джина с тоником. Так в итоге получается среднестатистический янки. 

Да, здесь, в Штатах, никого не удивишь никакой смесью кровей и генов. В каждом городе есть своя Маленькая Италия и свой Чайна-Таун. А Чикаго, например, как выяснилось сегодня, – вполне польский город, а не американский.

А у нас, в Сан-Диего, есть даже собственная татаро-монгольская орда. Прямо через дoрoгу от нашего дома. Ну, не ахти какая орда. Но ига на полтора хватит. Чистокровная монголка – только жена. Она прекрасно говорит по-русски. Как и ее муж, армянин, который, по слухам, после двадцати лет жизни с монгольской женой мог из лука на полном скаку одной стрелой поразить трех сайгаков и пятерых таможенников. Поэтому в Сан-Диего таможенники давно занесены в Красную книгу, а пельмени из сайгаков – в меню русского ресторана «Лос-Айлюлис».

Основоположники здешней орды познакомились давным-давно, еще в Ереванском университете. Потом судьба разбросала их по свету. И снова свела в Сан-Диего. К тому времени муж был уже лысым, а жена, наоборот, с двумя сыновьями. Которых, кстати, она живо поженила на двух монгольских девушках. Где она взяла их в Сан-Диего, покрытом толстым слоем мексиканок, – загадка. Может, вывела в пробирках (конечно, чисто монгольских)?

Мы бы никогда не догадались о существовании этой семьи-орды, если бы вскоре после приезда в Сан-Диего не стали выпускать всемирную юмористическую газету «О’кей!». Мы – это Евгений Каминский, звезда одесско-американского КВН, и ваш покорный слуга. В два счета мы придумали концепцию нового издания, количество страниц (16, как когда-то в «Литературке») и название. А вот с эпиграфом долго не ладилось. Важно было никого не обидеть, не обойти. Поэтому написали так:

Русский, монгол, армянин и еврей – 
Дружно читайте газету «О’кей!».

Если честно, то – не в обиду потомкам Чингиз-хана – монгола мы вставили просто так. Во-первых, он идеально подходил по размеру. Во-вторых, по смыслу. Это придавало нашей газетке, которая печаталась линючей краской на дешевой бумаге, этакий вселенский шарм. Ну не араба же было ставить. А монголов – кто их сегодня воспринимает как врагов? Особенно таких, как наши соседи, – с высшим американским образованием и с русским телевидением. Когда соседи его включали, их породистая охотничья собака начинала выть. Видимо, выражала протест против ущемления своих татаро-монгольских прав и чаяний.

Остальное местное население в нашем околотке было широко представлено смесью филиппинок с филиппинцами. Они все были невысокого роста, толковые, дисциплинированные. Мало ели. Места занимали еще меньше. Словом, идеальные кадры для военно-морского флота.

Кстати, филиппинцы обычно поселялись в Сан-Диего именно после службы. (Здесь находится крупнейшая на Тихом океане военно-морская база США. Плюс военно-воздушная. Но об этом никому ни слова, ладно? Ну, от силы изобразить мимикой авианосец. И точка.)

А из филиппинок получались превосходные медсестры. Они умели хранить тайну, потому что говорили на особом языке – тагалоге (ударение на втором «а»). Выучить его еще труднее, чем русский. Поэтому мы с ними общаемся на смеси английского с языком жестов. И все довольны.

Но нельзя сказать, чтобы в межнациональном общении здесь было все так уж идеально. Правда, слов «жидовская морда» тут не услышишь нигде. Разве что в Монтеррее. Там находится специальная школа, где готовят русских шпионов. Конечно, со знанием всех нюансов велико-могучего языка. Но я вам об этом опять-таки ничего не говорил, правда? 

И все-таки нет-нет да и да. Едва мы приехали в Америку, знакомая повела нас на шопинг. Там, у вас, теперь тоже никому не нужно объяснять, что это такое. Здесь эмигранты просто говорят друг другу: «Ну что, пойдем пошопаемся?» И все всем понятно. Кроме, конечно, американцев. Ничего, пусть тоже берут язык!

Так вот, эта знакомая в порыве гостеприимства велела продавцу принести нам разной одежды и обуви. Он и принес – целую кучу. Его, беднягу, уже не было видно за этой кучей. Но наша знакомая все равно была недовольна.

– Белый давно бы управился, не то что этот негритос... – фыркнула она.

Разложив на прилавке товары, продавец ответил на чистейшем русском:

– Давно я не слыхал родную речь!

Багровая от смущения дама стала оправдываться: мол, он ее не так понял. Тот белозубо улыбнулся:

– В Одесском зенитном училище у меня по русскому всегда была «пятерка».

Потом нам объяснили: дело могло кончиться судом за расистское оскорбление. Спасая положение, багровая дама быстро заплатила за все, что лежало на прилавке.

– Спасибо! Заходите еще! – сказал на прощание продавец. Больше мы по-русски уже нигде не беседовали. Даже в магазине, которым владели русские эмигранты.

Теперь о врагах...

...Помню, когда мы вернулись в Одессу после эвакуации, по улицам водили колонны пленных немцев. Жалких, в мятой зеленой форме. Оголодавшие фрицы выменивали у пацанвы кукурузу на линзы от пенсне и зажигалки. Но со зрением у меня тогда еще все было в порядке. А курить годам к шести я уже бросил.

Пару картошек я пленным все-таки дал. Но не от души. Из жалости, которой потом еще долго стеснялся. Хотя по глазам их видел: случись что, они бы меня не пожалели.

Настоящих врагов у меня еще долго не было. Ну, обычные водились – я же всю жизнь писал фельетоны. А смертельный враг завелся совсем недавно. Здесь, в Америке. 

Однажды у нас сломалась стиральная машина. Знать бы, что там всего-навсего прохудилась какая-то трубочка... Ну, и что бы я с ней сделал? Для этого надо иметь специальные мозги. И руки, растущие в правильном направлении. Не то чтобы я так уж горжусь своей технической безграмотностью. Просто констатирую. Кто-то вот не умеет искрометно шутить, например. А я ничего не смыслю в стирально-сушильной технике. Так уж получилось.

 Нет, лет шесть эта стиралка поработала. И вдруг – тю-тю. Американцы обычно выбрасывают недорогую бытовую технику и обзаводятся новой. Что, мол, тратиться на ремонт какой-нибудь кофеварки, если он будет стоить им почти столько же, сколько и новая?

Но мы еще не стали полными янки и решили вызвать мастера. Он повозился с нашей машиной и объявил приговор: полтораста баксов. Потом знающие люди (где же они, спрашивается, бывают в нужный момент?) подтвердили: если спец и собирался нас жухнуть, то от силы на десятку. Ладно, решили мы, вперед!

Еще через полчаса стиралка заработала. На прощание мы спросили мистера мастера, откуда он родом? 

– Я ваш враг: палестинец, – честно ответил он. – Но здесь, в Америке, мы все друзья. Бизнес акбар!

Еще долго я на цыпочках подходил к стиральной машине и прислушивался к ее внутренней жизни. Не тикает ли там внутри что-нибудь адско-джихадское? Вдруг ка-ак шарахнет! На всякий случай я потом целый год вручную стирал свою линялую гордость – футболку с надписью: «КВН Одесса – Америка». Сколько денег сэкономил на одном электричестве! А воды? А стирального порошка?!