* * *

Я, наверное, акула –
Мужа милого любя,
Все равно всю ночь тянула
Одеяло на себя.

Было бедному несладко –
Хоть вертелся он, как мог,
То, как лед, застынет пятка,
То продует левый бок.

А как вымерзла коленка,
Он ушел в одном плаще
К той, что тихо спит у стенки
И не вертится вообще.

Теплой ночи, муж неверный!
Ухожу в акулий стан.
Стелет мне постель безмерный
Ледовитый океан.

* * *

Цель ясна, а в теле – вялость,
губы треснули, болят. 
«На ветру, что ль, целовалась?» – 
мне подружки говорят.

Не такие мои годы – 
целоваться на ветру.
Может, дать пора свободу
беспринципному перу,

и ярясь, и большевея,
за собой вести народ –
два квартала чуть левее,
а потом опять вперед.

Или в тихой деревеньке
жизнь крестьянства изучать,
и пахать себе маленько,
и чего-то там тачать,

в школе бедного прихода
ребятню учить добру...
Но всего сильней охота
целоваться на ветру!