Кинематограф

Не дай Господь родиться героиней простого голливудского кино: скитаешься в лесах, скрываешься в пустыне, по брови в парандже иль попросту в бикини – убийства не избегнешь все равно.

Конечно, твой пентхаус под охраной, и вроде не грозит тебе беда, счастливая, поешь под душем в ванной… Вдруг – выстрел… «У! Предатели! Болваны!» И кровью расплывается вода. 

Да лучше уж не мыться никогда!

Из ванной – прочь! Звони по телефону. Подгонит пусть к подъезду кадиллак миллионер, давно в тебя влюбленный. Похоже, не похоже, что маньяк. Он отвезет тебя к себе на виллу, вам подадут легчайшее вино. Лакей уйдет. Друг улыбнется мило. И лезвием – чик-чик! Вот пакостное рыло! А ты его почти что полюбила…

На скатерти – кровавое пятно.

Борись, крутись, – ведь ты же героиня. Быть жертвой? Ну уж нет! Пусть сгинет изувер! Ищи защиту. Стоп! Кто может быть невинней, чем доблестный сотрудник ФБР? Он чернокож, он ни за что не кинет, он стоек, точно юный пионер. И неизвестно по какой причине в лоб ласково наводит револьвер.

Назад раз двести пленку прокрутили, но в келье, во дворце, в автомобиле, у мамы, в ресторане, в казино тебя убили, кокнули, пришили… Как ни крути, ты – слабое звено. 

Сны Голливуда монстрами чреваты, к нам засланы насилья делегаты, ползут, червясь, предательство и ложь.

Проснись, вернись в отечески пенаты и кисни от зарплаты до зарплаты…

И пой себе под душем сколько хошь.

Одесский дворик

Я люблю зайти в одесский дворик
(мне особо по сердцу один) –
посидеть, «послушать разговоров»,
разогнать интеллигентский сплин.

Вот сижу на лавке простодушно…
Простыни, котята, виноград.
Вдруг вполне приятная старушка
вызвала милиции наряд.

«Дамочка приличная, но странно:
что бы ей сидеть тут без причин?
Значит, продает марихуану,
а быть может, даже героин».

Я раскрыла сумочку учтиво.
Мол, глядите – криминала нет!
Ну, допустим, есть бутылка пива,
ну, положим, – пачка сигарет,

свежий номер местного «Фонтана»,
маленький усохший мандарин…
Где, скажите, здесь марихуана,
где тут, извините, героин?..

Страж порядка, почесавши темя,
проявил свой ум & интеллект:
«В наше подозрительное время
каждый подозрителен субъект!»

И суровым, но доступным словом
втолковал он мне минут за пять:
чтобы было общество здоровым,
гражданам не стоит доверять!

Что ж, прощайте, виноград и кошки!
Больше я в тот дворик не хожу.
Я сижу у своего окошка,
на прохожих бдительно гляжу.

Укладчик номер пять

Все в жизни так негладко…
Храню один секрет:
по мне, пример порядка –
коробочка конфет.

Фестончатые соты
сложил один чудак.
(Мне грустно отчего-то –
я не умею так).

Наладил мир укромный
и приложил печать,
и подписался скромно:
«Укладчик номер пять».

Конфеты ем и плачу,
и жалобно пою:
– Укладчик, ах, укладчик,
вмешайся в жизнь мою.

Спит птенчик шоколадный
в пергаментном гнезде…
Бывает в жизни ладно,
Хотя не знаю, где.

Про это

Что за руки у меня?
У меня – кривые руки.
Лишь займусь шитьем от скуки –
Получается фигня.

Если пуговку найду
И пришью ее (в бреду),
То единственный пиджак
Застегнется, но не так.

Если ставлю я заплату
На продратые места,
То выходит странновато
(Хоть вообще-то красота). 

Шью я с миленьким в разлуке,
Утешаюсь без него:
У меня кривые руки,
Зато ноги ничего.