Рыбный день

После очередной ссоры жена Тучмана поместила его в аквариум.

Тучман сразу пошел ко дну, но потом все-таки выплыл и высунул голову на поверхность.

– Перед отъездом предупреждали, – сказал Тучман, – мол, самое главное – английский. А умение плавать, оказывается, еще важнее.

Рыбы, внимательно смотревшие на Тучмана, не спорили с ним, и это ему нравилось.

Из-за Тучмана вода в аквариуме стала мутной. «Ей все некогда было почистить», – подумал Тучман. Вспомнив о жене, он начал непроизвольно двигать руками и поэтому поплыл так быстро, что чуть не врезался в стенку аквариума.

«Надо быть осторожнее», – решил он.

Тучман оглядел своих новых соседей: две рыбки были красивые, золотые, а третья ему не понравилась. Черная, похожая на акулу, только маленькая. Акула молча проплыла мимо носа Тучмана и вызывающе махнула плавником.

Жена поднесла к аквариуму телефонную трубку, но Тучман отрицательно помотал головой – не до этого. Его очень волновала акула: он и раньше замечал в ней агрессивные намерения, но не предполагал, что придется так близко с этим столкнуться.

Золотые рыбки плавали друг за другом, но к Тучману не приближались и вообще вели себя достойно.

«Надо бы изучить рыбий язык, – подумал Тучман. – Опять я попал в новое окружение».

Жена хлопнула дверью.

«На работу, – догадался Тучман. – А я разве виноват, что ничего не могу найти? То есть не мог...» 

Тучман перевернулся на спину. Он долго размышлял о достоинствах и недостатках своего нового положения.

«Конечно, это некоторый удар по самолюбию, – думал Тучман, – но зато гораздо больше свободы. За исключением, пожалуй, свободы передвижения...»

Все-таки в аквариуме ему было тесно.

«Там, снаружи, я бился как рыба об лед, зато здесь смогу немного отдохнуть...» 

Тучман посмотрел на комнату, по которой еще недавно прохаживался: через толщу воды все казалось расплывчатым, неясным.

«Интересно, как часто меняют воду, – подумал Тучман. – Сейчас же нас четверо, значит, надо это делать чаще. Вот Гулинского жена подвесила в авоське за окно. А ведь с каждым днем становится холоднее, так что мне еще повезло».

Температура в аквариуме поддерживалась автоматически – вещь оказалась добротной, и Тучман порадовался, что в свое время не пожалел денег на подарок жене: она любила рыб и даже когда-то называла его своей рыбкой.

«Когда-то называла, а сейчас – нет. Парадокс!» – невесело усмехнулся Тучман. 

Он стал плавать увереннее, лучше, но золотые рыбки смотрели на него теперь без интереса.

«Никому из них нет дела, кем я был в той – другой – жизни...» – подумал Тучман.

Он задремал и даже не услышал, как вернулась жена, но сразу почувствовал, когда она бросила в аквариум корм.

Тучман ринулся к еде, расталкивая остальных рыб.

* * *

Надел на брюки пояс – и держатся они:
идешь, не беспокоясь, что свалятся с тебя,
но и ногда бывают в душе такие дни,
что пояс не поможет в руках себя держать.

Надел очки на уши – и держатся очки:
слышны слова прохожих, движения видны,
но иногда бывает, что смысла нет почти
смотреть на них и слушать – и женщин и мужчин.

Шнурок воткнул в ботинки – и держатся они,
когда подумать поздно, то надо уходить,
но иногдa бывает размер совсем иной,
и хлюпают ботинки как вилы по воде.

Надел лицо на маску – и держится она,
надежно защищая и пояс и шнурки,
но иногда, бывает, такая мысль придет,
что маска улыбнется насмешливо в лицо.

* * *

У страха глаза велики,
у фотомодели – ноги.
Встанешь не с той ноги,
ею идешь по дороге,
ступая другой ногой
по той же дороге рядом,
а в небе покой такой – 
не испугаешь взглядом.
Встретишь фотомодель – 
глаза у нее прикрыты,
небо щекочет шмель,
будто мне шепчет: иди ты.
Ладно, я дальше пошел
с той же ноги, веселый,
и все жужжит, кроме пчел – 
да и пчелы...

Частушки

На столе стоит компот,
а в компоте – груша.
Не в кота коня пальто – 
просто греет душу.

На полу стоит рояль,
а в рояле – клавиши.
Прошлого немного жаль,
с ним уже не справишься.

В зоопарке ходит слон,
у слона – дробина.
Слышит звон и видит сон
с женщиной мужчина.

На ушах стоит медведь,
у медведя – когти.
Все равно я буду петь,
вы меня не трожьте.

В ящике лежит конверт,
а в конверте – дырка.
Я совсем не интроверт,
ну ведь правда, Ирка?

На стене висит струна,
под струною – глядь-ка:
то в Брюсселе бузина,
то в Париже дядька.

На ковре стоит торшер,
а в торшере – лампочка.
Путин жил в СССР,
а Медведев – лапочка.

На столе стоит компот,
а в компоте – вишенка.
И про это, и про то 
rabinovich пишет как.