* * *

мгновенья шумные не в рифму
передо мной закрыта дверь
но я тогда вoшел в другую
автобус дернул колесом
от расписанья отставанье
ты сам не должен отличать
летит куда-то пассажирка 
все едут а она летит

* * *

Нравственный мир и уборка квартиры
в мире-согласьи должны проживать.
Чуя моральные ориентиры,
моешь полы, пылесосишь кровать,
смотришь на неба бездонные дали,
ищешь примерные пары носков,
чтоб постирать – их везде раскидали…
Все ли найдешь до скончанья веков?
Все ли в порядке с одеждой, с душою,
и бытие ли первично вокруг,
и не остыл ли еще суп с лапшою,
не охладел ли к супругу супруг...
Переплетясь, как нечетное с четным,
Слившись, как пиво и приторный сок,
мысли о вечном плеснут яда в мед нам,
думы о быте – непарный носок.

* * *

Как частное лицо, бредет медведь,
а президент всегда официален –
с трибун спускаясь, выходя из спален,
подпрыгивая, прежде чем взлететь,
как мяч-мачо, в чьем облике – штаны
безоблачны... Что створ ворот минуя,
мяч улетел, кому вменю в вину я –
бредущий, как медведи-шатуны?...

* * *

Для чего живет на свете человек и гражданин,
то один, как вольный ветер, то, как буря, не один,
то по урне обветшалой постучит – голосовать! –
то в лучах заката алых – где же кружка? – 
                    на кровать
ляжет, прижимая мысли то к подушке, то к жене.
И летит в такие выси, оставаясь в глубине.
Гладь мирского океана в глаз политикам,
                     не в бровь
брызжет – ты ж ребро стакана и Адамово ребро
тоже гладь...