В девятьсот восьмом году в Москве появилась первая извозчица – Марья Иванова. Была она крестьянкой Калужской губернии. Нет, она не мечтала с детства об этой профессии, хотя легко могла, как и всякая русская женщина, остановить на скаку коня. Извозчиком у нее в семье был муж. Так случилось, что он умер и на руках у Марии осталось двое детишек. Долго она не думала – надела извозчичью одежду покойного мужа и подалась в Москву на заработки. И прекрасно работала. Все же кто-то из седоков Ивановой по нашей извечной привычке подумал: «Как бы чего не вышло» – и донес в полицию. В полиции на кавалерист-девицу из крестьян посмотрели строго, но, услышав ее историю, посочувствовали и отпустили. Только запретили работать днем. Ночью, говорят, работай. Неча народ смущать. 

Похожая история произошла в отряде космонавтов, но не в том, в котором была Терешкова и Гагарин, а в самом первом, когда думали… да ничего не думали. Выполняли приказ. Так случилось, что один из членов отряда стал выпивать. То ли хотел лететь первым, а его не пускали, то ли не хотел лететь, а его заставляли, то ли хотел улететь насовсем, а ему… Короче говоря, злоупотреблял он. А на тренировки-то ходить надо. Сегодня в барокамеру, а завтра на центрифугу. С похмелья на центрифуге… Некрасиво получается. Еще и неаккуратно. Супруга его и просила по-хорошему, и в ногах валялась, и лупила чем попадя – не помогает. Оно, конечно, можно было и в партком на подлеца пожаловаться, но тогда бы его выгнали из отряда и прощай, паек, оклад и толстые меховые космонавтские шлемы-ушанки двум сыновьям. Подумала она совсем недолго, да и пошла вместо него. Дома загодя в скафандр влезет, дети ей зашнуроваться помогут – и вперед. Кто там разберет… Женщина она была коренастая – скафандр на ней сидел как влитой, а не болтался, как на муже. Врач, который при центрифуге… Ну, это отдельная история. Мы на нее отвлекаться не будем.

Ходила она на эти занятия, ходила… И что характерно – по всем предметам успевала прекрасно. По космической навигации, к примеру, одни пятерки всегда были. Пока остальные синус на косинус в столбик умножают – она уж первая рукой показывает нужное направление. А что в скафандре все время ходит и отвечает через шлемофон – так это объясняла желанием вжиться в образ. По системе Станиславского, мол, работаю: тяжело на репетиции – легко в невесомости. Так бы она и полетела, если б не муж. Зависть его замучила хуже похмелья. Явился он как бы с повинной к начальнику отряда и… Обоим досталось. Но в ее положение все же вошли. Разрешили ночные полеты. Так что на солнце, на которое только ночью и можно полететь – она первая полетела. Но об этом полете сейчас еще рано рассказывать. Архивы до сих пор даже не приоткрыты.