Червонцев –  страшный хвастун. Туфли себе дорогие купит, наденет и в компании мужской как выкинет коленце, поставит ногу на каблучок –  вот, мол, любуйтесь: туфли себе купил. Пиджак вот –  две тысячи отдал. Дом построил. Два этажа с колоннами. А потом еще достроил один этаж. А потом выкопал пруд во дворе у себя. Запустил туда карпов. Зеркальных. И стал всем хвастаться, что теперь ему не надо на рыбалку ездить. Мол, вышел во двор в тапочках, закинул удочку, вытащил рыбку, выпил водки, луковку выдернул с грядки, огурчик там, закусил, рыбку с крючка снял, обратно в воду закинул и домой телевизор смотреть. Хочешь простой, а хочешь –  домашний кинотеатр.

А если жена из кухни:

–  Где пил, гад ты такой?

–  А на рыбалке, –  ответить можно. И у жены аргументов нет. Все на виду. А на рыбалке выпить водки –  это закон, это святое. 

И вот Червонцев хвастался так и эдак. И зря. Потому что Гриша Кострома ему однажды в ответ и говорит, что подумаешь, у него тоже пруд. И тоже карпы. И даже щуки. Но у него в пруду еще и рептилии живут. Называются водяные красноухие черепахи. Почему так назвали –  непонятно, ухи у них, что ли, красные –  не приглядывался. Живут и живут. Рыбалка такая пассивная ему давно надоела, а вот утром вышел в тапочках, в колокольчик позвонил, и все черепахи поднимаются как подводные лодки –  кушать. Ох, красота. И кормишь черепах –  это никаких тебе Мальдив не надо. Красота и отдых. И не надоедает.

Червонцев очень расстроился, говорит:

–  Слушай, Кострома, продай мне человек десять этих твоих черепах. А?

Сговорились. Сделали так. Это было зрелище –  Гриша сел в лодку резиновую, выплыл на середину пруда, позвонил в колокольчик –  и стали всплывать черепахи как субмарины. Гриша их собирал сачком, складывал в сеть, переложенную ряской, такая водоросль, ряска в народе называется. И тут еще одна черепаха выплыла, видно, совсем старая –  панцирь неровный, с наростами, шея дряблая, как у девяностосемилетней актрисы немого кино, глаза мудрые, обведенные черным, ну чисто Тортилла –  «триста лет тому назад». Только без очков. 

–  О, –  сказал Гриша, –  здоров, Моисей!

Черепаха вроде даже кивнула и величественно и медленно поплыла прямо к Гришиной лодке. 

–  Дай-дай мне его, этого, большого, дрессированного –  я тебе двойную цену за него дам. Тройную дам! –  Червонцев так хотел перед гостями похвастаться, типа он позвонит в колокольчик, черепахи со дна поднимутся… А тут и эта вот или этот, старец, аксакал черепаший. –  Умоляю, продай, сколько скажешь…

–  Ну бери, –  нехорошо как-то Гриша хмыкнул и вроде даже черепахе этой, Моисею, подмигнул.

И вот Червонцев выпустил черепах к себе в пруд.

И я не знаю, что у них случилось, что произошло там в пруду, но, думаю, было так.

Черепахам в червонцевской заводи, конечно, сразу не понравилось. Чужое место. Нахальные карпы командовали, дрались и обзывались. А те, которые зеркальные, те вообще над черепахами издевались. Они их отражали. Черепахи пугались своего отражения, И действительно –  а что в них красивого. Душа разве. Так ее в зеркале и не видно совсем.

Понятное дело, старая черепаха по имени Моисей всех своих родственников собрал и говорит им:

–  Ну что? Как обычно?

И все кивнули. Черепахи вообще кивать любят. Станут в сторонке и кивают, кивают. 

И на следующий день, когда Червонцев стал трезвонить в колокольчик, чтобы свою экзотику покормить –  как раз друзей пригласил на барбекю, хвастаться, –  ни одной черепахи в пруду не оказалось.

«Отравили!» –  решил Червонцев и стал лазить по дну, искать. Не нашел.

«Украли!» –  предположил Червонцев и вызвал участкового Шапочку.

Шапочка ходил с умным видом по участку, тянул время, ждал, когда ребрышки на гриле будут готовы, и вдруг заметил мокрый след, ведущий из пруда к калитке. Отчетливый мокрый след. 

Ну, потом дальнобойщики говорили, что видели колонну черепах на дороге, что шли они довольно бойко, одна за другой, во главе –  большая черепаха с кривым панцирем. И шли они вверх по направлению к Ракитному пруду.

Через какое-то время Червонцев опять встретился с Гришей Костромой и, видя хитрую Гришину рожу, спросил:

–  Пришли?

–  А то! –  ответил Гриша Кострома, ловко закидывая в рот сухарик.

–  Ты мне скажи только как? Как они, водяные черепахи, проделали такой долгий путь посуху и не погибли? А, Кострома?

–  Так это ж Моисей. Он лет пять как моих черепах водит. У нас же пруды как? Каскадом, Червонцев! Моисей ведет всех к Ракитному пруду. Тот ведь на самом верху. Черепахи там дожидаются первого дождя, а потом дело техники –  вода их несет из пруда в пруд, из пруда в пруд. А мой-то пруд –  самый нижний. Ну максимум месяц –  и они дома. Че-то все жадные такие, падкие на старину Моисея. «Продай, продай». Жадничать не надо. Вот что.

Гриша повернулся лицом к пруду, поднял рюмку и крикнул:

–  Твое здоровье, Моисей!

Из воды приветливо хлюпнуло.