Кому?

На «Фоме Гордееве» у Марка Донского я был вторым режиссером.

Фильм сложный. По актерам. По костюмам, транспорту, реквизиту. По многоплановым кадрам, где много людей, лошадей, телег, баржей, лодок, где важна каждая деталь, мелочь. А точнее – где не было мелочей.

В тот день не был мелочью и фургон с многодетной семьей таборных цыган.

Но он опаздывал. Уже на полчаса.

Донской падал на землю, сучил ножками.

Я едва не стал курящим.

Наконец цыгане появились. С цыганятами и бубнами. Фургон мокрый, грязный – на лесной дороге попали в грозу.

Донской схватил меня за грудки.

– Гроза, Марк Семенович, – объяснял я. – Застряли...

– Кому??! – резко перебил Донской.

– Что «кому»? – не понял я.

– Кому это интересно??!

Это «Кому??!» я запомнил на всю жизнь.

Донской был прав! Кому это интересно, что там случилось, почему опоздали на съемку? Опоздали – и все! И нечего лепетать почему: дорогу развезло, или телеграмма поздно пришла, или жена простудилась, или ввели в новый спектакль...

Уважительная причина есть только одна: всемирный потоп!

Спасибо за урок, мой первый киношный шеф!

Спасибо, Марк Семенович!

Ода «К радости!»

Вы наверняка замечали: тот, кто успевает вскочить в троллейбус в последнюю секунду и не прищемить нос закрывающейся дверью, обязательно улыбается.

Это наша всенародная, фирменная радость. Со времен появления городского транспорта.

А если в троллейбусе есть свободные места, радость утраивается. Можно повыбирать местечко. Сначала сесть на ближнее, но спиной к движению. Потом пересесть лицом по ходу, но пока с кем-то рядом и не у окна. И, наконец, рвануть на одиночные, к окну! И нормалек! И солнце с другой стороны. Не слепит!

Сидишь, кайфуешь.

Если же час торчишь на остановке, ждешь троллейбуса – ничего страшного. Даже хорошо. Есть повод выпустить пар, громко, чтобы все слышали, раздолбать Самое Высокое Руководство. За все! В государственном масштабе:

– Совсем они там охренели! Что хотят, то и делают!

Опять же кайф. И чувствуешь, что ты нужен людям, что кто-то, наконец, должен...

И на фига нам Канары, Багамы, Альпы горнолыжные?! За килограмм зеленых в час?!

Радость рядом. Родная, понятная, безотказная!

Не закатывайте глазки в мечтаниях.

Встретите такого физика-лирика со взором в небеса – посмейтесь, порадуйтесь, что вы не такой.

А вон и троллейбус идет!..

Тест на юмор

Когда огромный, пузатый Борис Леонидович Гак садился в свою «Тойоту» сзади, она поднималась на дыбы и ехала только на задних колесах.

Сегодня бедняга присела еще ниже, потому что на коленях у Гака были коньяк, шампанское и тяжеленная – интересно, где он такую достал?! – коробка конфет.

Он ехал в гостиницу к Манечке, которая утром прилетела из Сочи.

Это был курортный роман: он – шишка, не первой, даже не второй молодости, она – библиотекарша сочинского санатория, вдвое моложе, незамужняя.

Оно говорил, что хочет много детей, она называла его Пупсиком.

В номере у Манечки уже был Стасик, двоюродный брат, студент-автодорожник. Заскочил за сочинскими персиками. Стасик иронически относился к типовому роману сестренки, но с протестами не выступал, только спрашивал:

– Когда на Канары?

Борис Леонидович выставил на стол конфеты и бутылки, Манечка повисла у него на шее.

– У тебя окна не туда, – сказал он. – Не тот вид. Кремль, река – на той стороне. Я спущусь к администратору.

Гак вышел, а Стасик вдруг почувствовал прилив студенческого шалопутства.

– Давай его разыграем, – предложил он. – Тест на юмор!

– Давай! – необдуманно обрадовалась Манечка. – А как?

Стасик высыпал гаковские подарочные конфеты из огромной коробки в пакет и спрятал его в сервант. В коробке осталось штук пять.

Когда через несколько минут Борис Леонидович вошел в номер, Манечка и братик доедали эти последние.

Возникла нехорошая тишина.

Гак побледнел и тихо сказал:

– Приятного аппетита!..

Отшвырнул ногой стул и ушел.

– Ой, – забеспокоилась Манечка.

Стасик выдернул пакет из серванта, пересыпал конфеты обратно в коробку, быстренько уложил, как было.

Немного поостыв, Гак вернулся и сразу увидел нетронутые конфеты.

И снова наступила тишина. Но теперь другая, фронтовая. Как перед боем.

Взрыв был страшным.

– Шагом марш отсюда! – заорал Гак на всю гостиницу.

Стасик сразу исчез.

– Что?! – грохнулся в кресло Борис Леонидович. – Нашли дурака?! Идиота?! На себя посмотрите!.. Повнимательней!..

Манечка испугалась: Пупсики так не орут.

Первым поездом она уехала домой, в Сочи.

А через полгода вышла замуж за физрука санатория Петю.

Тамадой на свадьбе был Стасик.

Вот такая история.

С юмором.