Пупсик

Пупсик – это я. А еще я – цыпленочек, рыбочка, зайка – так меня мама называет. Папа называет меня «крендель», а бабушка… и говорить не хочется, как называет меня бабушка. А какой же я цыпленочек? Я ведь уже большой, про пунические войны могу запросто рассказать!

Как-то сидим мы с Петькой на дереве перед домом, и зеленые абрикосы жуем. Нет ничего вкусней, чем кислые пушистые абрикосинки с горькой мягкой косточкой. И тут Петькина мама с балкона кричит на весь двор: 

– Пе-е-е-тенька, пу-у-псик, обедать!

– Так ты тоже – пупсик? – удивился я. С длинными ногами, покрытыми пятнами зеленки, с нарисованной на руке татуировкой, Петька меньше всего был похож на пупсика. Пупсик должен быть розовый и пухлый.

– Угу, – невесело промычал Петька, – пупсик. 

– А меня бабушка «козявочкой» зовет, – открыл я страшную тайну.

– Ха! – Видно, «козявочка» был Петьке нипочем. – Тетя Люда из Нежина меня «Петушок, Золотой гребешок», называет, – и он пригладил свои рыжие волосы.

– А что? Хорошо, – понравилось мне. – Лучше, чем «лапусик».

– Карапуз вообще непонятно что, – продолжал Петька. 

– Котеночек! Кисек-мурысек! – чуть не забыл я. 

– Медвежоночек…

– Козленочек. А поросеночек? – щелкнул я пальцами. 

– Ослик … – Петька нахмурился, – да и осел бывает. 

– Заметь, у них все в ход идет – звери, птицы, – разгорячился я. – И продукты зря не пропадают! Вот моя вторая бабушка – кондитер. Приедет, и прямо на вокзале начинает: конфетка моя, булочка, леденчик, сладкий пирожок… Люди шарахаются, я красный, а ей хоть бы что. У меня от этих сладостей уши чешутся.

– Лютик. – Отрезал Петька мрачно.

– Шпингалет! – вспомнил я дядю Сашу.

Мы слезли с дерева вконец расстроенные и по домам разошлись.

Не знаю, до каких пор мне еще нужно было выслушивать все эти «сахарные» прозвища, да скоро у меня брат родился! Он лежал на столе такой маленький, с пухлыми ручками, крошечными ножками, с пальцами, похожими на розовые горошины, а вокруг него собралась вся наша родня.

– Пупсик – выдохнула бабушка Катя.

– Лапочка, – простонала тетя Света.

– Славный шпингалет! – громко объявил дядя Саша 

Шпингалет вздрогнул и заревел так, что я с непривычки втянул голову по самые уши. Тут кто-то похлопал меня по плечу – это был дедушка Боря. Он наклонился ко мне и очень серьезно сказал: 

– Держись, орел! 

Кто лучше?

Мне на нервы действует родня –
Очень любят все напоминать,
Что сплошные тройки у меня,
А сестрёнка знает всё на пять.
Лучше она учится? Враньё!
Объясняю бабушке и маме:
«За день две пятёрки у неё –
Это десять, посчитайте сами!
У меня шесть троек – восемнадцать!
Ей никак за мною не угнаться!»

Чему нас учат

Очень многому учат в школах,
Что-то новое каждый раз!
Шить подушечки для иголок,
Например, научили нас.
У меня есть знакомый ёжик,
Подарю ему – будет рад,
Он их в норке своей положит,
И пускай там ежата спят!

Лето

Чем дальше в лето, тем жарчей,
Всё уже высохший ручей,
Всё больше доменных печей
На небе вырастает.
Всё больше в воздухе лучей,
Всё больше потных силачей
И в стенке пыльных кирпичей
О дождике мечтают.

Жарища катится, как танк.
Ох, братцы, надоело…
Вот был бы вместо носа шланг –
Совсем другое дело!

Жара!
Жара!
И лимонад не впрок,
Хоть выпил я полбочки…
Сниму-ка туфли и носки
И посижу в тенёчке.

Ну и жара!
Я съел с утра
Мороженого груду.
Сниму-ка майку и трусы
И нагишом побуду. 

Нет мочи!
Жар идёт от стен,
И жар идёт от стула…
Эх, вот бы мне скелетом стать,
Чтоб ветерком продуло!

Если бабушка поймает

Беленькой собачке
Хочется колбаски.
Строит она умные
И преданные глазки.
Вот мой школьный бутерброд, –
Возьми, собачка, на!
Но бабушка заметила
В бинокль из окна.
Ешь, собачка, поскорей
И ноги уноси.
Если бабушка поймает…
Боже упаси!

По-английски

Летит куда-то кондор,
Бежит куда-то лошадь.
Сидит за стойкой мальчик
По имени Алёша.
«А ты уроки сделал?
Ты выучил английский?
Ведь ты у англичанки,
Алёша, в чёрном списке».
Алёша затянулся,
Допил двойное виски
И выругался грубо,
Но, вроде, по-английски.