Из цикла «Входят трое»

Снится Сергею Иванычу, что раздается звонок в дверь... И в квартиру входят трое: один –  улыбчивый, другой –  смущенный, а третий –  строгий.

–  Извините за беспокойство, –  говорит смущенный. –  Будем вас начинать немножко клонировать.

А у Сергея Иваныча, что наяву, что во сне, слух с годами стал неважным.

–  Планировать? Я, товарищи, не только давным-давно спланирован, но и уж сорок с лишним лет как создан.

–  Не планировать, а клонировать, –  говорит улыбчивый. –  Серега, дурачка из себя не строй. Ты же три газеты выписываешь, грамотный мужичок!

–  А откуда вы знаете?

–  Мы о тебе все знаем. Газеты выписываешь –  и про клонирование верняком читал.

–  Да, что-то знакомое... напомните, пожалуйста.

–  Это, Сергей Иваныч, англичане проклятые придумали, –  объясняет смущенный. –  Взяли овцу, отрезали от нее махонький кусочек и из него выродили новую овцу, абсолютно точную ко­пию. Причем без участия барана. Вот до чего докатились, изуверы!

–  Ближе к делу, жилец, –  говорит строгий. –  Партия и правительство и лично президент, ввиду многолетнего отсутствия демографических взрывов в нашей и без того многострадальной, но по-прежнему великой державе, решили способом клонирования как минимум удвоить население, чтобы обеспечить необходимый рост трудовых ресурсов.

–  А почему решили начать сразу с людей, а не с овечек, как англичане?

–  Из-за экологов, –  говорит смущенный. –  Подсчитали: овцы, если их удвоить, сожрут всю траву в южных областях страны, и начнется катастрофическое наступление пустынь. А по-новому засевать –  людей не хватит. Поэтому решено сначала удвоить трудящихся, а уж потом скот.

–  Понял. Кстати, –  обращается Сергей Иваныч к строгому. –  Вы как-то странно выразились. Как в прежние времена: «партия, правительство и лично президент». Правительство, президент –  логично. А какая партия?

–  Вы что, жилец? А еще три газеты читаете. В стране есть только одна руководящая и направляющая партия. «Единственная отечественная». Пора бы усвоить.

–  Усвоил. Но вот какой вопрос. Почему именно меня решили… это вот... удвоить?

–  Так вы же, Сергей Иваныч, всесторонне изучены, –  говорит смущенный. –  Вы морально устойчивы, супружеская верность на высоте. Не пьете, не курите. А главное –  честный и трудолюбивый. И что еще существенно: правильно голосуете. Вы на последних выборах за кого голосовали? За нового президента. Ведь за него?

–  За него.

–  Вот видите. Трудовые ресурсы из всякого барахла не склонируешь. Только из лучших представителей народа. И многие патриоты уже согласились. Очень известные, между прочим. Но дело за вами, рядовыми тружениками.

–  Что вам еще непонятно, жилец? –  говорит строгий. –  Вот вы бухгалтер у себя в конторе. Не мухлюете сами, не даете другим. Из-за этого с начальством на ножах. Но не сдаетесь. Знаете, как мало в России таких не­обычных бухгалтеров? А клонируем вас –  будет еще один такой.

–  Мало. Мы двое общей картины не изменим.

–  Серега, –  говорит улыбчивый, –  выражение «удвоить» –  это для простоты разговора. А надо будет –  мы тебя, честного бухгалтера, удесятерим. Каждого нормального рабочего усотерим. И если найдем хоть одного честного банкира, –  а поиски уже ведутся, –  утысячерим его на хрен, и у нас будет благороднейшая в мире финансовая система. Да вообще, настругаем народу, как китайцев, –  тогда и заживем, как они!

–  Хорошо, –  говорит Сергей Иваныч, –  свой долг я осознал. Но вот что смущает. Этот второй, моя точная копия... Как же нас отличать будут?

–  Опять дурачком прикидываешься? –  рассердился улыбчивый. –  Младенцем грудным он сначала будет. А таким, как ты –  соответственно через сорок лет.

–  Как же вы тогда удвоите население? Я-то к этому времени загнусь.

–  Говорят тебе –  не удвоим, а утроим, а надо –  удесятерим. Короче, снимай штаны: ученые считают, лучшие копии клонируются из клеток задницы как наиболее богатых питательными веществами.

–  А... много отрежете?

–  Да господи, –  говорит смущенный. –  Отщипнем, как птичка. Через неделю зарастет. Ну?

–  Нет, погодите. А вдруг я окажусь долгожителем? И он станет взрослым, а я еще жив. Он мне кто будет? Сын? Брат? Наследник? А звать его будут тоже Сергей Иваныч?

–  Жилец, –  говорит строгий. –  Усложняешь. На эти вопросы ответит будущее. Учти, у нас инструкция: не дашься добровольно –  отрежем принудительно. И без наркоза. Тебе это надо?

–  Лучше с наркозом, –  говорит Сергей Иваныч. –  Но я все думаю: а смысл? Пока вы ищете нас, честных, пока развернете свое клонирование –  мафия, бандиты, воры запросто организуют это дело для себя, и гораздо быстрей. И удвоятся, а то и утроятся раньше нас. Настругать нас, как китайцев, миллиард с лишним, конечно, можно, но если, как прежде, каждый десятый будет вор, а каждый двадцатый –  бандюга? Еще и похуже пропорции бы не вышло.

–  А это не твоего ума дело, –  говорит строгий. –  Беспощадная борьба будет продолжена. Президент гарантирует. Он, между прочим, сдал свой клон самым первым. Уже растет младенец. Дай Бог здоровья нашему президенту, но когда он неизбежно состарится, к этому времени вырастет клон –  и у нас снова будет тот же президент. А там и клон клона. Так что беспощадная борьба с преступностью гарантирована на века.

–  На века! –  подхватил улыбчивый. –  А ты, бухгалтер несчастный, сопротивляешься. Скидавай штаны, кому говорят!

Схватили улыбчивый со смущенным Сергея Иваныча и придали ему позорную, но удобную для взятия клона позу. А строгий вытащил огромные щипцы... И дикая боль взорвалась в мозгу Сергея Иваныча!

И он проснулся.

Дрожащей рукой ощупал ягодицы: целехоньки. Приснится же!

Лежал он, не вовремя проснувшись, на рассвете, и думал, думал...

А вообще-то –  здорово было бы увидеть свое повторение с колыбели! Ведь себя помнишь, да и то смутно, лет с трех-четырех. А тут будешь смотреть буквально на самого себя, крошечку. Как сел, как встал, как впервые пошел ножками, какие первые слова сказал. Сладчайшее зрелище!

Правда, непонятно: если он –  моя точная копия, значит, все мои поступки последовательно повторит? Будет ли возможность давать ему нужные советы, уберечь от глупостей, которые я насовершал? Или он неизбежно повторит мою жизнь?

Неясно. Но ужасно любопытно.

И на рассвете так сказал себе Сергей Иваныч: «Если не во сне, а наяву предложат удвоиться... Соглашусь!»