Рассказ для поучения молодежи с P. S.

…Усталая рука старого литератора дрожит, не зная, чего бы ещё такого красивого понаписать. Всё – в прошлом. По улицам какие-то новые люди идут незнамо куда. Капиталисты курят сигары. Бандиты стреляют из ружья. Хохочут проститутки. Профессионально трудятся нищие. Чинятся чиновники. Гарантирует гарант. Мисюсь (middle classe), где ты? Liberte, egalite, fraternite… Швайнбода, рабенство, блатство… Homo homini lupus est, товарищ и брат… Coca-сola… «Макдональдс»… кабаре «Софи»… доллар… глюки… кайф… колбаса по двести сорок четыре… швейцарский сыр… финский йогурт… венские сосиски… Что делать? Кто виноват? За что боролись, господа-товарищи? 

А вот однажды, считай – теперь уже тысячу лет назад, на самой излучине так называемого застоя один коммунист, вышедший, как и все они, из народа, поднимался в скоростном лифте со своего первого на восьмой этаж их кирпичного дома улучшенной планировки, держа в раскрытых, как бутон, ладонях две тарелки изготовленного лично им самим свиного стюдня.

Чудо как хорош был тот стюдень! В нем наличествовали все компоненты настоящего стюдня – перец, лаврушка, укропчик, чесночок … Чудо! Коммунист запросто любил варить стюдень, потому что вышел из народа. А вот его жена, активно красивая дама, член высшего советского общества, совершенно не одобряла таких некультурных влечений своего сановитого супруга. За то, что её супруг разводит на кухне простонародную вонь, эта красивая дура иногда даже возила ему нервно по харе маленькими ажурными французскими перчаточками, купленными мужем в загранкомандировке. Одухотворённая женщина возвращается из Театра, к примеру, на Таганке, куда попасть можно только по блату, на кухне воняет, баба начинает орать. Эх, товарищи! Маркс, называл это отчуждением, – видать, его тоже поколачивали в семье.

А ехал он, конечно же, на мальчишник, который устраивал у себя его начальник Макар Сироныч по случаю того, что их жёны направились в увлекательный круиз по странам мира через странную социал-демократическую Финляндию, которая пошла другим путём. А они, мужчины, опять вынуждаемы были остаться дома, потому что текущий момент как всегда требовал от коммунистов не расслабляться, а бороться с врагами, как всегда.

И коммунист ведь действительно любил народ и даже больше чем любил: на пару с Макар Сиронычем они построили для народа громадную ГЭС на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан, ГЭС, затопившую тысячи гектаров пахотных земель и десятки месторождений, за что их обоих лично кто-то из покойных генсеков – не то Брежнев Леонид, не то поэт Андропов, а может, и сам лично хворый КУЧЕР (К. У. Черненко) – велел хорошенько наградить и перевести (перевезти) в Москву, в пределы Садового кольца – может, они и в столице вдруг чего хорошего построят, не дожидаясь коммунизма… 

Хотя… если уж быть откровенным до конца, следует признать, что Макар Сироныч на своём восьмом этаже всё же немножко оторвался от народа, выйдя из него тоже. Зато наш герой действительно любил народ и не чурался, в частности, как Гарун-аль-Рашид, Ленин или тогдашний первый секретарь МГК КПСС, будущий (бывший) президент России тов. Ельцин, зайти ранним утром в громадный зал пустого универсама, битком набитого покупателями. И не считал западло, подойдя к мясному отделу, терпеливо выждать, когда закончится вся эта обывательская битва за красные куски мороженого мяса, выкинутого нетрезвыми рубщиками в длинный, тускло поблёскивающий поддон. (Что, граждане, неужто забыли эти дивные картины утра нашей московской родины, когда угрюмая переминающаяся толпа ждёт в предрассветных сумерках открытия заветных алюминиевых дверей и, разом ахнув, всасывается внутрь, сметая всё и вся на своём пути? «Касса, колбаса кончилась, колбасу по два двадцать не пробивать!..» Кончился сыр, кончилось масло, кончилось всё. Бери минтай, иди домой…) Выждать, чтобы затем спокойно, с достоинством, как и подобает настоящему советскому человеку, несмотря на все те вечные трудности, которые временно переживает страна, взять невостребованную злобным обывателем пищевую кость «бульонку», без которой немыслим настоящий стюдень, если кто в этом знает толк. А то стоят и ждут часами, когда «подрубят хорошего мясца», при норме отпуска два кэгэ в одни руки. «Мальборо» или «Беломорканал»? Бандит или коммунист? Свобода или колбаса по два двадцать? Выбираем, господа-товарищи…

Так вот. Держа в раскрытых ладонях две тарелки самолично изготовленного им говяжьего стюдня, один коммунист, если бы вы его спросили, совершенно не стал бы скрывать, что в карманах его шелковых импортных «тренировочных» штанов с лампасами находится ещё и литр водки «Лимонная» – две поллитровки с левой и правой стороны двух его ног. Ласково улыбаясь, он объяснил бы вам, что не те нынче времена, дабы что-то скрывать, с перегибами практически заканчиваем, виноградники, конечно, вырублены, но страна всё равно медленно, упорно ползёт к свету, как приболевшая муха или серьёзный мотылёк.

И опять он был бы прав, потому что, как ни странно, но водку он действительно приобрёл не в закрытом распределителе для начальства, а законным, демократическим путём. Хотите верьте, хотите нет, но железная дверь винного входа в универсам, на которой имелась постоянная надпись, выполненная красной масляной краской по трафарету «ОТДЕЛ ЗАКРЫТ. НЕТ ТОВАРА», вдруг почему-то оказалась случайно распахнутой настежь, и отчего-то совершенно не было очереди. А водка «Лимонная» в магазине была! Да, была! Всё в жизни бывает и может быть. И пусто было в торговом помещении, и не шныряли от задних дверей лакомой «винной точки» какие-то серые замызганные личности, похожие на больших помойных советских крыс. Но сказать, что продавцы узнали этого коммуниста, который неоднократно, будучи депутатом Верховного Совета СССР, выступал по телевизору со смелой критикой, требуя, чтобы простому народу жилось ещё лучше, – было бы формалистическим преувеличением. Плевать они хотели, эти погрязшие во грехе будущие (бывшие) «новые русские», на общественно-политическую атмосферу в стране, жаждущей благодатных перемен, в гробу бы они видали любую атмосферу, и скорее всего (гипотеза) они быстренько-быстренько избывали краденое, а кто сам без греха, тот пусть бросит в них камень, но никто пока ещё не бросил.

Вот. Не удивляйтесь, но на этом мой рассказ заканчивается. Ибо усталая рука старого литератора дрожит, не зная, чего бы ещё такого красивого понаписать. Всё – в прошлом, и молодёжь вряд ли поймёт, чего это я здесь плету. Какие такие коммунисты? Какая такая очередь? Какой такой стюдень? Добавлю лишь, что лифт, конечно же, застрял, как это не раз бывало и в жизни, и в настоящей художественной литературе, отражающей эту жизнь. И простоял ровно два часа сорок две минуты. За это время мой персонаж выпил одну бутылку водки и съел одну тарелку стюдня. Другую бутылку он вылил себе на голову, а оставшимся стюднем ударил Макар Сироныча по лицу.

P. S. Он, конечно же, под влиянием жены вышел из КПСС незадолго до августовского военно-коммунистического путча 1991 года, а Макар Сироныч под влиянием жены выйти опоздал, о чём теперь совершенно не жалеет. Ведь они по-прежнему дружат домами, и оба хорошо служат за большие деньги в руководстве Азиатско-Российского инвестиционного банка, хотя всем известно, что их жены стали одной из самых популярных в Москве лесбийских пар. Новое время, новые песни, как говорится…