Из цикла «Записки немолодого врача»

Помнится, первый президент нашей независимой державы, он же последний главный идеолог Компартии Украины, «мав тільки те, що мав». Его преемник – днепропетровский ракетостроитель, погружаясь в глубины этимологии, с благородным гневом доказывал мировой общественности, что слово «коррупция», в конце-то концов, не украинского происхождения. А нынешний гарант, адепт трипольской культуры, демонстрировал всем «руки, які ніколи нічого не крали» – самые чистые во всем мире руки, воплощенную мечту санэпидстанции. После этого беглого обзора на мои глаза сами собою наворачиваются слезы умиления – какое счастье жить в государстве, которое возглавляли и возглавляют одни бессребреники, люди исключительной моральной чистоты! А потом щеки мои, по которым текли вышеупомянутые слезы, заливаются краской стыда – ведь я-то недостоин таких правителей... Грешен, ох, Господи, грешен. Неоднократно принимал от своих пациентов благодарности и в конверте, и без него, и в коньячных бутылках, и в коробках «Roshen», и в консервных банках... И как-то скучно стало бы, если бы этот поток иссяк. Вот такой у меня омерзительный, извините за выражение, менталитет. И у тебя, мой читатель, подозреваю, в точности такой же... Раз пошла такая пьянка, в смысле циничные откровения, признаюсь также, что и давал-благодарил неоднократно. И даже участвовал однажды в совращении человека совершенно невинного, да еще и своего коллеги-медика. Пришла пора в этом покаяться.

В середине 90-х пришел трудиться в нашу поликлинику новый оториноларинголог (сокращенно – ЛОР, нежно – ЛОРик). Леонид Юлианович, подполковник в отставке, обладал замечательным профессиональным опытом, элегантной военной выправкой и абсолютной невинностью в вопросах «левых» заработков. Он пользовал солдатские носоглотки в какой-то зарубежной группе советских войск (в какой стране – так до сих пор и не признался), там-то он и пропустил весь распад Союза и бурный расцвет постсоветской коррупции. Как-то я отправил к нему лечиться пациентку с затяжным ларингитом. Она осталась результатом очень довольна, положила на стол конверт с соответствующим содержимым и тихо вышла из кабинета. Когда Юлианыч понял, что в конверте и кому он предназначался, – помчался вниз по лестнице прыжками такими мощными, что любой кенгуру обзавидовался бы. Догнал исцеленную у самых дверей поликлиники и всучил-таки ей конверт обратно. Она от изумления чуть снова голос не потеряла.

Вот такого кристального человека я и пригласил к себе домой, осмотреть больного сынулю. Накануне вечером, вернувшись из детсада, мой парень выдал температуру около сорока и с ревом показал на правое ухо. Я испугался гнойного отита.

Леонид Юлианович примчался на телефонный зов, быстро осмотрел плачущего пациента, энергично расписал все назначения. Сказал, что будет приходить каждые три дня – и так до полной победы. Провожая коллегу до метро, я честно попытался вручить ему бумажку с портретом одного из президентов США. Юлианыч посмотрел на меня с горьким упреком и высказался в том смысле, что он никогда не принимает никаких гонораров за лечение. А уж от своих-то... «Коллега, как я вам буду смотреть в глаза, встречая вас каждый день на работе, ну как?» Я тяжело вздохнул – верил Леониду Юлиановичу и совсем не хотел, чтобы он отводил от меня взгляд. Но насколько мне было бы легче, если бы он взял эти деньги...

Квалификация Юлианыча сделала свое дело – сын в урочный день выздоровел. Этот день пришелся аккурат на 31 декабря – и я трусливо спрятался за женские спины. Мама и жена умоляюще протянули спасителю нашему блюдо со свежайшим яблочным пирогом. Через 10 минут женских увещеваний и хватаний за руки Юлианыч милостиво согласился съесть кусочек – узенький сектор пирога градусов эдак в пятнадцать.

Через полгода ситуация повторилась – на сей раз ребенка подвело уже левое ухо. И добрейший Леонид Юлианович исправно ходил к нам каждые три дня. Дело спорилось, пациент явно шел на поправку – и вот наконец осталось только провести заключительный осмотр. Я, как обычно, ждал коллегу у подъезда. Десять минут, пятнадцать, полчаса... На пунктуального Юлианыча это не было похоже. Обеспокоившись, я набрал его номер, жена затараторила в трубку: «Он предполагал, что вы позвоните, и просил передать вам свои глубочайшие извинения. Понимаете, час назад сообщили, что у нас дачу ограбили, вынесли все подчистую... И муж туда помчался – ведь дачные кражи можно раскрыть только по горячим следам...»

Наутро наш благодетель пришел, осмотрел многострадальные уши моего парня и признал его совершенно здоровым. Мне вновь предстояло попытаться вручить гонорар... Я знал, что опять ни черта из этого не получится, и заранее был подавлен предстоящей неудачей. Спросил о судьбе ограбленной дачи – Юлианыч только рукой махнул: ищи, дескать, ветра в поле. Вот тут-то меня и осенило.

Я попросил маму удалиться – она вышла, недоумевающая и разобиженная. В комнате остались мы с женой и дорогой наш ЛОРик.

– Леонид Юлианович, – жалко промяукал я, – ну откуда, откуда мы могли знать, что это именно ваша дача?

– То есть? – ничего не понимающий Юлианыч снова опустился в кресло.

Я подмигнул жене – она уже начала просекать мою игру.

– Видите ли, – начал я свое «признание», – мы с женой... ну, в общем, мы периодически чистим дачи под Киевом. Сами понимаете, я врач, она преподает – на эти зарплаты здорово не разживешься. Ну и в этот раз, значит, наткнулись на вашу дачу – на ней же не написано... Конечно, в ближайшие дни мы вам все похищенное обратно привезем. А это, – тут я положил в его ладонь 50 долларов, – это только за то, что вы нас ментам не заложите...

Леонид Юлианович посмотрел на меня в упор, и на сей раз уже я не отвел взгляда. Его глаза напомнили мне собаку из сказки Андерсена – они действительно были величиной с мельничные колеса. А челюсть отвисла настолько, что я понял – если продолжать спектакль, придется из нашей поликлиники приглашать еще и хирурга-стоматолога.

– Вы что это – серьезно?!

Мы с женой от души заржали, и Юлианыч облегченно обмяк в кресле:

– Как вы меня сделали, черти...

Он еще раза четыре повторил эту фразу. Доллары, слава Богу, так и остались зажатыми в его кулаке.

Ход, пришедший мне в голову, шахматные гроссмейстеры, комментируя партию, обозначают знаком «??!!» – «очень неожиданно и очень сильно».

Вот так в тот день я приложил руку к нравственной дефлорации моего дорогого коллеги-бессребреника.

Он, наивный, поверил мне на минуту – и я добился своего. А ты разве не наивен, мой читатель? Поверил моим признаниям в первом абзаце – вот я в результате и заставил тебя прочесть этот рассказ до конца...

Кстати, в Древней Греции, где практиковал участковый врач Гиппократ, в свободное от вызовов время сочинивший одноименную клятву, считалось делом чести и достоинства больному или его родным непременно оплатить врачебное искусство. Я бы эту информацию золотом высек на дверях Минздрава, если бы не боялся, что золото до букв может и не дойти.