Из рассказа «Петр Ниточкин к вопросу о психической несовместимости»

Гриша по кличке Айсберг ис­чез с флота в результате одной-единственной радиограммы своей собственной жены: «Купи Лондоне бюстгальтеры размер спроси радиста твоя Муму».

Тайна переписки, конечно, охраняется Конституци­ей – все это знают. Но если некоторая утечка инфор­мации происходит и сквозь конверты, то в эфире дело обстоит еще воздушнее. Такая радиоутечка подвела Гри­шу Айсберга.

Гриша приходит в кают-компанию чай пить. Там стармех сидит и тупо, но внимательно смотрит на бюст одного великого человека, в честь которого было названо их судно.

Только Гриша хлеб маслом намазал, стармех начинает сетовать, что бюст великого человека уже изрядно обтрепался, потрескался, износился и надо обязательно зака­зать другой, новый бюст и для этого снять со старого бюста размеры, но можно, вообще-то, и не снимать, по­тому что радист, наверное, их и так знает.

Гриша спокойно объяснил стармеху, что его жена в магазине «Альбатрос» познакомилась с женой их радиста, жены подружились, часто встречаются и что у них одинаковый размер бюстов, но он, Гриша Айсберг, страдает тем, что не помнит никаких чужих размеров, даже свои размеры он не помнит, а у радиста все размеры записаны, и потому его, Гриши, жена и радировала, чтобы он взял нужный размер у радиста. Все понятно и ничего осо­бенного.

– А кто тебе сказал, что я чего-нибудь не пони­маю? – изу­м­ленно спросил стармех.

Гриша чай попил и пошел на вахту. Поднялся в руб­ку. Там третий штурман жалуется старпому, что в картохранилище полки не выдвигаются и надо заставить плотника сделать новые полки, а размеры плотник пусть спросит у радиста, потому что радист знает их на па­мять.

Гриша спокойно объяснил старпому и третьему, что его же­на познакомилась в «Альбатросе» с женой радис­та, жены по­дружились, часто встречаются, потому что живут рядом, что у них бюсты адекватные, а он, Гриша, не знает размеров, всегда забывает их, и когда рубашку покупает, то каждый раз шею ему измеряют холодной рулеткой; а у радиста в записной книжке есть все номера его, то есть радиста, жены, а так как эти номера одина­ковы с номерами его, Гриши, же­ны, то жена и прислала такую радиограмму, и здесь он, Гриша, не видит ничего особенного.

– А кто тебе сказал, что мы видим? – спросили у него старпом и третий.

В обеденный перерыв электромеханик вместо заболев­шего помполита сообщает по трансляции, что судно в на­стоящий момент проходит берега королевства Бель­гия, что это небольшая страна, которая полностью помещается в Бенилюксе, но точные ее размеры он сейчас сообщить, к сожалению, не может, так как они записаны у радиста, а радист в данный момент на вахте и записная книжка находится при нем.

Вечером на профсоюзном собрании Гриша попросил слова. И сказал, что говорить он будет не по теме соб­рания, что по судну распространяется зараза, которая мешает ему работать, что ничего особенного нет в том, что его жена познакомилась в «Альба­тросе» с женой радиста, что они потом подружились, так как живут близ­ко, что у их жен одинаковые размеры, а он, Гриша, не знает никаких размеров, не может их запомнить, путает часто и привозит жене неподходящие вещи; поэтому она и послала ему радиограмму, в которой просит узнать раз­мер бюстгальтера у радиста, потому что радист знает точ­ные размеры, и что он, второй помощник капитана, пользуется тем, что тут сейчас собрался весь экипаж, и хочет всех разом обо всем этом информировать и на этом поста­вить точку.

Предсудкома берет слово и горячо заверяет Гришу, что никто никакой заразы не распространял, ничего не начинал, ничего особенного нет в том, что другой муж­чина знает размер бюста твоей жены, такое у всех мо­жет случиться, ведь все понимают, как тяжело пережи­вают жены, когда привезешь ей хорошую заграничную вещь, а вещь не лезет или, наоборот, болтается как на вешалке. И если у радиста записаны размеры, а бюсты их жен адекватны, то это очень хорошо и удачно полу­чи­лось у них с радистом, такое совпадение экипаж может только от всей души приветствовать, и пусть Гриша ра­ботает спокойно.

Всю следующую неделю к Грише, который выполнял общественную нагрузку, консультируя заочников средней школы по математике, приходили матросы и мотористы с просьбой объяснить вывод формулы «два пи эр». Есть Гриша перестал и вздрагивал даже при упоминании мер длины, а, как известно, грузовому помощнику без этих мер обойтись совершенно невозможно.

Последний штрих, который увел Гришу с флота, за­ключался в том, что на подходе к Ленин­граду он увидел на ноке фока-рея серый бюстгальтер, поднятый туда на сигнальном фале, причем фал был продернут до кон­ца и обрезан.

Так они швартовались под этим непонятным серым вымпелом. И только через несколько часов один отчаян­ный таможенник-верхолаз смог на фока-рей добраться, потому что таможенники не имеют права оставлять без до­смотра и бюстгальтер – вдруг в него валюта зашита? Но оказалось, что ничего в бюстгальтере зашито не было и весь он вообще представлял собой сплошную дыру, ибо принадлежал раньше дневальной тете Клаве, которая давным-давно использовала его как керосиновую тряп­ку...