Вечер. Суббота. Конец июля.

Мы сидим в номере гостиницы «Украина». Мы – это Наташа, Гизо, Виктор, Натан, Мила и я. Номер принадлежит Гизо. Каждый раз, когда Гизо приезжает в Москву поступать во ВГИК, он останавливается в этой гостинице, а мы, его друзья, вечерами собираемся у него в номере.

На столе – две бутылки водки, одна почти пустая, другая не распечатана, несколько бутылок пива, вобла, батон хлеба, маслины, охотничья колбаса, сулугуни, транзистор «Банга», в котором звучит ансамбль электроинструментов под управлением В. Мещерина.

Все курят. Гизо спорит с Натаном.

– Я не понимаю, – говорит Гизо, – почему тебе не нравится «Мужчина и женщина»! По-моему, исключительно замечательный фильм. Ты не станешь отрицать, что операторски Лелюш там делает удивительные чудеса!

– А я говорю: пошлая картина! – Натан пускает колечки дыма к потолку; делает это он, надо сказать, мастерски. – Великолепная подделка. Обложка иллюстрированного журнала! Красиво, но к искусству не имеет никакого отношения!

– А я говорю, что это искусство! – Гизо сердито откусывает кусок колбасы. – Причём искусство интеллектуального порядка. Ты просто сноб! Всем нравится, поэтому тебе не нравится! А с цветом так никто никогда не работал. Я знаю, что если поступлю во ВГИК, – Гизо плюёт через левое плечо, – то обязательно буду работать с цветом! Работать с цветом в нашей кинематографии ещё ой как много надо! Я верно говорю, Мила?

– Верно! – соглашается Мила.

– У Анук Эме в фильме дублёнка красивая! Мне такую обещали достать. С белым мехом…

При этом она грустно глядит на Виктора. У Милы, все знают, есть две конкретные мечты: дублёнка и Виктор. Пока, к сожалению, ни она, ни он ей не доступны.

– Вчера на ипподроме была выдача – шестьсот рублей… – задумчиво говорит Виктор. – Это от фаворита. Пришла такая тёмная лошадка по имени Гимнастика.. Самое смешное, что я, дурак, думал о ней, но почему-то в последний момент не сыграл.

– Кстати, вчера в клубе МГУ выступал йог, – замечает Наташа, потом задумывается и добавляет: – Из Индии.

– Ну как? – спрашивает Мила.

– Ничего! Носом бокал шампанского выпил… Потом коньяку, но уже ртом… Забавно!

– Чушь! – решительно говорит Натан. – Я не верю в учение йогов… С точки зрения физкультуры это, может быть, и занятно, но все их философские выкладки – на уровне букваря.

Натан снисходительно улыбается. Мы тоже все снисходительно улыбаемся. Нам даже как-то неловко за йогов и за Наташу.

– Выпьем? – Виктор спрашивает всех и никого.

– Выпьем! – Мила соглашается раньше всех. – Пиво откройте кто-нибудь.

– А где открывалка? – я вопросительно смотрю на Гизо. – У тебя в номере есть открывалка?

– Была где-то, потерял, – отвечает Гизо и сразу переводит взгляд на Натана. 

Гизо любит говорить с Натаном. Все любят говорить с Натаном. Натан много знает и даже как-то написал небольшую статью в журнал «Наука и религия», в которой с блеском опроверг Библию.

– Нет открывалки! – говорю я Миле.

– Возьми у дежурной по этажу, – просит Мила. – Пива хочется. 

Пива действительно хочется. Я встаю, выхожу в коридор. В конце его за столиком сидит дежурная и вяжет шарф.

– Простите, у вас есть открывалка для пива? – спрашиваю я.

– В номере должна быть, – отвечает дежурная, не переставая вязать.

– В номере нет. Потерялась, очевидно…

– У меня тоже нет! – говорит дежурная. – Спросите на втором этаже, в буфете…

Я спускаюсь на второй этаж. Буфет открыт, но в дверях стоит стул, обращенный спиной к коридору. Это значит, что буфет закрыт.

– До шести мы!.. – кричит мне официантка. – Всё! Мы до шести…

– Мне бы открывалку, – неуверенно говорю я. – Пиво открыть… Я сейчас же принесу…

– До шести мы!.. – снова кричит официантка. – Мы до шести!.. Ресторан до двенадцати…

Я вздыхаю и иду в ресторан. У входа в ресторан – очередь. Пожилой швейцар с бесцветным лицом прогуливается за стеклянной дверью. Я пробираюсь сквозь очередь, ловлю на себе недовольные взгляды и на ходу объясняю: «Мне на минутку, товарищи! На минуточку!..» Я стучу в стеклянную дверь. Швейцар смотрит на меня равнодушным взглядом и разводит руками.

– Мне на минуточку! – кричу я. – Мне только открывалку взять! Для пива!

Швейцар не понимает и всем своим видом даёт понять, что понимать не хочет.

– На улице в палатке продают, – вдруг говорит мне кто-то в очереди.

– Что продают?

– Ну, открывалки эти. Двадцать копеек штука.

Говорящий смотрит на меня ехидным взглядом. Видно, он сомневается, что мне нужна открывалка.

– Где эта палатка? – зло спрашиваю я.

– Здесь, за углом гостиницы.

– Спасибо! – говорю я, выбираюсь из очереди и выхожу на улицу. 

На улице душно. Весь западный край неба одет черными тучами, точно свитером. Будет дождь.

Справа стоят несколько палаток. В них продают помидоры, огурцы, мороженое. Открывалок для пива нет. Очевидно, тот тип в очереди что-то напутал. Я прохожу метров сто вдоль улицы, потом останавливаюсь, поворачиваю назад.

Неожиданно возле меня тормозит такси. В нём – Валька Беляев. Он несколько пьян и с огромным чемоданом.

– Привет! – кричит он. – Ты чего здесь?

– Открывалку хочу купить… для пива… А ты куда собрался?

– Во Внуково. В Ялту лечу. Садись!

– Чего – садись?

– Садись, довезу по пути до какого-нибудь магазина… Там купишь эту штуку..

– Не… – отказываюсь я. – Меня ждут…

– Да садись! – Валька тянет меня за руку. – Дождь начинается!

Дождь уже начался. Тяжёлые капли отбивают дробь по крыше машины. Мы едем. Валька много курит, много треплется. Рассказывает про свою красавицу жену, про сына-вундеркинда, который в полтора года уже умеет считать до десяти, про новую квартиру, которую он получил в Мнёвниках, про то, как ему всё это осточертело, и он решил махнуть на юг – отдохнуть. Я слушаю и забываю про магазин.

– Минутку! – кричу я, когда мы выезжаем на Внуковское шоссе. – Куда ты меня, к чёрту, везёшь? Я же пошёл за открывалкой…

– В аэропорту достанешь, – уверенно говорит Валька. – В буфете. У меня полтора часа до вылета. Я так рад тебя видеть, старик!

Мы сидим в буфете аэропорта и пьём коньяк.

– Ты не понимаешь, как это страшно – разочароваться в человеке! – кричит Валька и зло ерошит волосы. – Ты этого не можешь понять… Ты холостой! А я влип! Она злая! Господи, почему она такая злая?! Она даже кошек не любит… А мне она пожелала, чтоб я умер!

– Разведись! – решительно говорю я. – Лучше сейчас, пока пацан маленький… Пока он считает только до десяти…

– Это всё очень трудно! – глаза Вальки полны слез. – Я её люблю… Я всех люблю… Я чокнутый!.. Слушай, полетим вместе в Ялту, а? Отдохнёшь, загоришь… Ну чего ты без толку в Москве болтаешься?

– Ты что, – смеюсь я, – очумел? Меня там ребята ждут… И мама испугается…

– Дадим телеграмму! – говорит Валька. – Это ж здорово – так, не собираясь! Деньги есть, я одолжу.

Мы заказываем ещё бутылку коньяку.

В Симферополе жарко и многолюдно. После выпивки и короткого сна в самолёте немного болит голова. Пока Валька суетится в поисках такси до Ялты, я обхожу торговые ларьки, спрашиваю открывалку для пива. Нигде нет. Вернее, в одном есть, но нет сдачи с десятки.

– В Ялте купишь! – кричит Валька. – Поехали скорее, такси ждёт!

В Ялту мы приезжаем совсем ночью. Останавливаемся у Валькиных родственников. Усталые, засыпаем…

Первая неделя пролетает незаметно. Я почернел, похудел немного. Раздражает отсутствие необходимых вещей, но как-то выкручиваюсь: кое-что одолжил Валька, кое-что купил – плавки, рубашку, тёмные очки. Открывалок для пива нет. Но ничего, не расстраиваюсь.

На пляже познакомился с продавщицей из местного универмага. Брюнетка, двадцать лет, зовут Ниной. Говорит, что через несколько дней к ним в отдел поступят какие-то импортные открывалки-сувениры. Можно открывать пиво и носить на груди вместо значка.

С Ниной съездили в Гурзуф и Коктебель. Она очень славная и, по-моему, влюбилась в меня тоже очень.

Однажды, когда мы с ней сидим в кафе «Магнолия», она вдруг начинает плакать и говорит:

– Сегодня к нам поступили в продажу импортные открывалки… Теперь ты уедешь, да?

Я молчу. Мне, честно говоря, не хочется уезжать.

– Поедем в Одессу, – говорит Нина. – Там отец в пароходстве работает. У нас дом. Вишни растут… Поедем… В Одессе открывалки для пива в любом магазине… – Она плачет сильнее. Я улыбаюсь, глажу её волосы…

В Одессу мы приезжаем в конце августа.

Свадьбу устраиваем скромную: с Нининой стороны – пять-шесть родственников, с моей – я и поздравительная телеграмма от мамы. На свадьбе много пьём, пивные бутылки открывают ударом о стол.

Устроился на работу радистом на прогулочном катере. Кручу магнитофон, довольные туристы танцуют на верхней палубе. На мне – форменка, зарплата – восемьдесят рублей. Нина поступила в политехнический институт, получает стипендию. На жизнь хватает. Во всяком случае, покупка открывалки для пива – не проблема.

Осенью тесть помог мне устроиться на теплоход «Антон Чехов». Четырёхпалубный гигант, ходит по международным линиям. В январе ушёл на нем в Африку. В Александрии в порту белозубый арабчонок продавал открывалки для пива. Симпатичные открывалки – фараон Рамзес с открытым ртом – для пробок. Не купил, пожалел валюту.

Потом ходили на Мадагаскар, потом – в Индию. Наконец совсем дальний рейс – в Японию. В Японском море наткнулись на горящий австралийский танкер, помогали тушить пожар. Мне не повезло: упал с мостика, сломал голень. Ко мне в лазарет приходил капитан танкера, жал руку, благодарил. Спросил, какой бы подарок я от него хотел получить.

– Ничего не надо, – величественно сказал я. – Вот разве что открывалку для пива…

Капитан послал двух матросов, обшарили весь танкер, открывалок не нашли. Обещал обязательно прислать из Австралии…

Весь июль провалялся во Владивостоке в больнице. Получил от Нины письмо – у меня родился сын. Назвали Сергеем. Значит, полное имя – Сергей Сергеевич. Тоже красиво.

В конце июля выписался из больницы, сел в самолёт, полетел в Москву. В Домодедове в ларьке купил открывалку для пива, взял такси, поехал в гостиницу «Укра­ина».

В номере Гизо все были в сборе: Наташа, Гизо, Натан, Виктор, Мила, стол, две бутылки водки, одна почти пустая, другая не распечатана, несколько бутылок пива, маслины, вобла, транзистор «Банта». Звучал ансамбль электроинструментов под управлением В. Мещерина.

– Здорово, ребята! – кричу я с порога.

– Здорово, – приветствует меня Гизо. – Очень хорошо, что ты пришёл. Ты только послушай, что здесь говорит Натан… Он говорит, что цветной кинематограф исчерпал себя в мировом кинематографе… А я говорю – никогда! Если я поступлю во ВГИК, – Гизо плюёт через левое плечо, – то обязательно буду работать исключительно с цветом…

– Ну и будет пошло! – говорит Натан и пускает колечки дыма к потолку. Делает это он по-прежнему мастерски…

– Вчера на ипподроме была выдача – пятьсот рублей… – задумчиво говорит Виктор. – 

Я, дурак, знал лошадь – и не сыграл!

– Пятьсот! – ахает Мила и нежно глядит на Виктора. – Это же дублёнка!..

– В МГУ ещё выступает йог? – спрашиваю я Наташу.

– Недавно выступал, – говорит Наташа. – Ты был? 

– Нет.

– А где ты пропадал? Что-то тебя не видно было…

– За открывалкой для пива ходил, – говорю я.

– Нашёл? – заинтересованно спрашивает Мила.

– Нашёл…

– Так чего ж ты тянешь? – возмущается Виктор. – Мы ждём, а он, оказывается, принёс открывалку и молчит. Давай, давай, пива охота!

Я долго шарю по карманам.

– Нет! – говорю я. – Нету её… В такси, наверное, обронил…

– У дежурной попроси! – советует мне Гизо и тут же поворачивается к Натану. – Значит, по-твоему, Натан, всё, что делает Лелюш, – это тоже не искусство?

– Серёжа, миленький, принеси открывалку! – жалобно просит Мила. – Пива очень хочется…

Пива действительно хочется. Я встаю и выхожу из номера…