Я и Тургенев

Я нынче трудно расстаюсь с диваном,
А прежде был заядлым рыбаком,
И как-то мы с Тургеневым Иваном
На берегу сидели вечерком.

Жалею, что тогда не сделал фотку,
Теперь пейзаж воссоздаю в уме:
Река, камыш, проплыл мужик на лодке
С собакой лопоухой на корме…

Едва поймали по ершу на брата,
Как видим мы с Иваном (что за бред!):
Гребет тихонько тот мужик обратно,
А на корме собаки нет как нет.

«Эй! – заорал я. – Где твой пес лохматый?
Куда девался твой носитель блох?»
И нет в ответ ни слова (даже мата),
Как будто онемел он и оглох.

Короче, был мужик какой-то странный.
Я, плюнув, перестал кричать ему.
А друг Иван достал блокнот карманный
И записал разборчиво: «Муму».

«Хорош сюжет! – промолвил он при этом. –
На днях начну, хоть я и в отпуску…»
Я возразил: «Подобные сюжеты
Наводят на читателей тоску. 

Ну помнишь: «У попа была собака…»
«Забыл, – сказал Иван, – а что потом?»
Хотел ему напомнить, но однако
Лишь мрачно пошутил про суп с котом. 

Я и Моцарт

Не помню всех превратностей судьбы,
Но сохранилось в памяти навечно,
Как с Моцартом (да, с Вольфгангом, конечно)
Однажды мы ходили по грибы. 

Мы не нуждались ни в каких друзьях,
Вдвоем гуляли по опушке леса,
Болтали о симфониях и пьесах,
О рыжиках, маслятах и груздях.

Но только завели мы разговор
О трудной композиторской карьере,
С корзиной вышел из лесу Сальери,
Держа в руках пятнистый мухомор.

Вот принесло нам этого хмыря!
Как только мы замешкались немножко,
Он конкуренту Моцарту в лукошко
Свой мухомор подсунул втихаря.

Каков злодей, завистник и вандал!
Сальери показал свою изнанку…
Но я заметил вовремя поганку
И отравиться Моцарту не дал.

Потом он, правда, умер…
Говорят,
Вином крепленым отравился гений.
Тут было много версий и сомнений,
И домыслов, откуда взялся яд.

События трагического дня 
Почти забылись, но, по крайней мере,
Я помню: Моцарт пил вино с Сальери, 
Не пригласив на выпивку меня.