Эта трагикомическая история произошла в канун Дня строителя. Отпустив по случаю предстоящего праздника своих рабочих чуть пораньше, собрались в конторе прорабы, сдвинули письменные столы, накрыли их старыми чертежами и под нехитрую закуску подняли разнокалиберные рюмки-стаканы за свой профессиональный праздник, за себя –  представителей одной из самых гуманных профессий, а далее, как водится, за детей… Словом, в тостах недостатка не было.

В самый разгар застолья приоткрылась дверь и показалась голова Коли Картошкина, бригадира столяров:

–  О-о, да у вас здесь весело!..

–  Заходи, Коля, присаживайся! –  загалдели прорабы.

Здесь следует сказать, что Коля Картошкин –  не какой-то там рядовой работяга, а человек очень уважаемый: в коллективе чуть ли не со дня его основания, руки золотые –  любую мебель изготовит, не только какие-то окна-двери; да и мужик нормальный. Так что безо всяких церемоний подсел он к потеснившимся прорабам, выпил со всеми рюмку-другую. Тут язык его слегка заплетаться начал, и заговорил Коля неестественно громко, перебивая собеседников… И окружающим стало понятно, что мастер-золотые-руки уже и до них успел где-то праздник отметить, причём основательно.

Кто-то предложил: 

–  Может, прервёмся на полчаса и «козла» забъём?

А чего и не забить? Первая четвёрка играющих села за мгновенно освобождённый от посуды край стола, остальные обступили их, «болеют». Картошкин же встал и направился к телефону, висевшему у входа. 

А была у Коли Картошкина маленькая слабость: очень он ревновал свою жену. К кому –  спросите вы? А ни к кому! Ревновал –  и всё! Главное, жена –  женщина положительная во всех отношениях, спокойная, хозяйка хорошая и никогда повода для этого тягостного чувства не подавала. А Коля знай себе ревнует! Даже с работы в течение дня звонит, проверяет: дома ли супруга. 

Вот и сейчас, разогретый выпитым, решил Картошкин пообщаться с женой. Набирает номер… И тут прораб электриков Андрей Яворский, хорошо знавший об этой его слабости, решил маленько подшутить над выпившим человеком. Наблюдая за Колей, снимает он потихоньку трубку с параллельного аппарата в другом конце помещения…

–  Алло! –  говорит Картошкин, услыхав щелчок снятой трубки.

–  Слушаю вас! –  пригнувшись за спинами забивающих «козла», внятно отвечает Яворский.

Картошкин, неприятно поражённый, молчит. Будь он, дурья башка, потрезвее, то сразу бы понял, что здесь что-то не так, потому что сигнал вызова набранного абонента –  в данном случае Колиной квартиры –  продолжает звучать. Но ведь Коля уже не очень трезвый, правильнее даже сказать –  очень не трезвый, вот и огорчается, молча сопит в трубку.

 –  Я слушаю! Говорите! –  настаивает Яворский.

–  Это 22-45-27? –  нерешительно подаёт наконец голос Картошкин.

–  Да! –  кратко подтверждает прораб электриков.

В комнате повисла заинтересованная тишина, и Яворский предостерегающе поднёс палец к губам.

–  А вы кто? –  озадаченно спрашивает Коля.

–  Андрей я! –  отвечает прораб и довольно-таки грубовато спрашивает в свою очередь: –  А ты кто такой будешь?

Совершенно подавленный Картошкин решает не замечать эту вопиющую наглость и говорит неожиданно охрипшим голосом:

–  Нину попросите к телефону!

«Может, кто из соседей зашёл», –  с надеждой подумал он, но то, что прозвучало в ответ, всякую надежду развеяло:

–  А зачем тебе Нина?

–  Слушай, немедленно позови Нину! –  наливаясь гневом, уже кричит Картошкин, трезвея на глазах.

–  А я тебя спрашиваю: зачем тебе Нинка понадобилась? –  пошёл на явное обострение ситуации Яворский.

При слове «Нинка» Картошкин едва не подпрыгнул.

–  Эй, ты, я тебе по-хорошему говорю… –  зарычал он, уже не стесняясь присутствующих, которые всё поняли и, еле сдерживая смех, с огромным интересом слушали необычный диалог, а забивающие «козла» даже отложили камни. –  Говорю по-хорошему: срочно, мигом позови Нину!

–  А я тебе по-хорошему отвечаю: пока не скажешь, кто ты такой, Нинку не позову. Хоть до потолка прыгай –  не позову, и весь разговор!.. –  видя, что беседа затягивается, Яворский, прижав плечом к уху трубку, вытащил из пачки сигарету, закурил, глубоко затянулся и продолжил экзекуцию: –  Ну, так кто ты есть такой, чтоб тебе Нинку звать к телефону?

–  Муж я её, понял? Муж! –  взвился Картошкин. –  Быстро, гад, зови жену!

–  За «гада» ответишь! –  спокойно реагировал Яворский. –  Муж, говоришь… А чего же ты, муж, вечно пьяный ходишь? Вот и сейчас глаза залил и звонишь, жену требуешь…

–  Да не пьяный я, –  так, пару рюмок за праздник выпил… –  начал было оправдываться, совсем смешавшись, Картошкин, но тут же спохватился: –  Это не твоё собачье дело! Нинку зови!

–  А ты ещё и грубиян, оказывается… Теперь точно не позову! Всё, клади трубку, тем более Нинка сейчас ванну принимает. Больше не звони, мы заняты будем! 

И с этими словами Яворский положил трубку на рычаг.

–  Алло! Алло! –  продолжал орать словно ненормальный Картошкин и начал лихорадочно опять набирать номер… 

Но гудки идут, а трубку никто не поднимает! Бледный Картошкин вяло говорит обществу «До свидания!» и идёт к дверям.

–  Коля, ты куда?! Мы по новой за стол садимся. Не уходи! –  уговаривают его прорабы, но совершенно отрезвевший Картошкин непреклонен: 

–  Всё, ребята, мне домой срочно надо, жена хворает.

–  Так ты позвони домой, узнай, как там она, –  невинно предлагает Яворский.

–  Да звоню вот… Никто не отвечает. Пойду я.

Выскакивает Картошкин на улицу, останавливает такси… Быстро рассчитавшись с водителем, он стремительно пересекает старенький одесский дворик и пулей взлетает на третий этаж, непослушными пальцами с трудом вставляет ключ в замочную скважину и распахивает дверь в квартиру…

–  Это ты, Колюня? –  слышит он из кухни голос жены. –  Вот хорошо, что рано пришёл, а я думала –  ты сегодня задержишься…

–  Думала –  задержусь?! –  рычит, забегая в кухню, «Колюня». –  Где Андрей?!

–  Какой ещё Андрей? –  удивляется жена.

–  Тот самый, с которым ты ванну принимала!

–  Ты что, уже «напраздновался»? –  рассердилась жена. –  Забыл, что у нас третий день вода не идёт? «Ванну принимала»! Кстати, иди во двор, набери пару вёдер, хоть ополоснусь после Привоза –  только вот зашла, еле сумки дотащила…

Смотрит Картошкин –  две сумки большущие стоят подле кухонных дверей.

–  А ты, когда уходила, дома никого не оставляла? –  очень неуверенно спрашивает Картошкин. –  Я раньше домой позвонил, так кто-то глупости по телефону говорил…

–  Телефон, Колюня, у нас ещё с вечера вчерашнего молчит, забыл что ли? Сам же хотел куму позвонить, да не смог…

«Как же я запамятовал?! –  спохватился Картошкин. –  Ведь действительно –  телефон у нас не работает!.. И вода не идёт…» Как гора с плеч! Воды натаскал, помог жене сумки базарные разобрать, картошки начистил… 

И –  самое главное –  решил домой больше с работы не звонить: с нашей телефонной связью, справедливо рассудил Картошин, недолго и до инфаркта дозвониться…

И автор не может не согласиться с таким толковым выводом золотых рук мастера Картошкина.