Я его не вызывал. Я не знаю, кто его вызывал. Возможно, это был профилактический осмотр, типа диспансеризация. Он зашел в белоснежной рубашке, темных брюках, похожий на пожилого адвоката или профессора. Редкие седые волосы аккуратно причесаны, внимательный взгляд из-под очков. И только вместо делового портфеля – набор инструментов фирмы «Bosсh» в правой руке. 

Все, больше не интригую – это был сантехник. Только немецкий. Многих представителей этой славной, воспетой поколениями наших сатириков, профессии видел я на своем веку. Родных с Оболони я даже помню по именам: Мыкола, дядя Миша, Саша, Саня и Аня. 

Первые четверо – сантехники-профессионалы, Аня – сантехник-любитель. Будучи моей женой, она долго пыталась воспитать сантехника из меня, а потом плюнула и сама овладела азами этого древнего ремесла. Аня может прочистить забившуюся раковину или даже наладить слив в бачке унитаза. Иногда она доверяет мне подержать и подать ей инструмент. Кто-то считает, что мне должно быть стыдно, а я наоборот – этим горжусь! 

Приблизительно такая же квалификация у Мыколы и Саши. К их услугам не стоило бы и прибегать, если бы они не имели ключи от подвала. За 200 гривен они могут перекрыть в подвале стояк.

Дядя Миша может поменять кран в ванной или на кухне. Он живет по соседству, и это подкупает. Саня – вообще спец. Сантехнические работы любой сложности, но к нему очередь на месяц вперед. Однако все вышеперечисленные меркнут перед Гюнтером – так звали вошедшего.

– Халё! – поздоровался Гюнтер и открыл кран над кухонной раковиной.

– Аллес гут! – улыбнулся я.

– Нихт гут, – возразил Гюнтер и мгновенным движением выкрутил старый рассекатель на кране и поставил новый. Вода потекла ровнее и дружнее. 

– Зер гут! – констатировал Гюнтер и направился в спальню, где у нас, согласно причуде неизвестного немецкого архитектора, тоже стоит раковина. 

Я решил молчать и доброжелательно улыбаться. Гюнтер открыл кран. Вода полилась и утекла из раковины. Гюнтер закрыл кран и снова открыл. Ему явно что-то не нравилось. А что не нравилось – не только мне, но даже  Ане понять было не дано. 

– Найн проблем! – не выдержал я.

В ответ Гюнтер покачал головой и что-то сказал. Я только понял, что проблема есть, и он придет еще раз, но не понял когда. Переспрашивать было неудобно. 

Гюнтер пришел через день. Он принес тряпку, ведро и склонился под раковиной в спальне, как заботливый врач перед больным в операционной. 

– Скальпель! Пинцет! Зажим! – казалось, сейчас услышу я. 

А дальше Гюнтер приступил к демонтажу слива. Он открыл чемодан. Сверкнул набор разводных ключей «Неделька». Возможно, их было и больше семи. Аня не могла оторвать от них глаз. У меня даже мелькнула мысль  купить ей такой набор на день рождения. Но нас научили, что здесь все покупают по скидке, а когда наступает сезон скидок на разводные ключи, я понятия не имею. Тем временем Гюнтер, меняя ключи, пробовал открутить трубу, но та прикипела не по-детски.

– Диамант! – улыбнулся Гюнтер и достал резец.

– Алмаз! – догадался я и тоже улыбнулся. 

Дальше Гюнтер начал резать трубу и пытаться ее откручивать. Но немецкая труба стояла насмерть. 

– Швер арбайт! – участливо сказал я.

– Я-я! – подтвердил Гюнтер. 

Да, это была трудная работа. Правда, непонятно зачем. По-моему, и без Гюнтера все и так работало неплохо. Не меньше часа трудился немецкий Левша, но установил-таки новый слив, круче прежнего. И теперь: нажимаешь на пимпочку в раковине – и вода набирается, опять нажимаешь – сливается. Красота! И стоила мне эта работа один «данке шён» на прощанье… 

Теперь внимание!.. Бой барабанов!.. Сюрприз в студию!... Короче, вы не поверите, но назавтра Гюнтер  пришел снова. Такой неожиданный «камбек»! То есть, если в американском фильме «Почтальон всегда звонит дважды», то в немецком – «Сантехник звонит трижды». 

– Гутен таг! Аллес ист гут! – сказал я, показав на раковину.

– Нихт гуд! – улыбнулся Гюнтер и снова полез вниз. 

Честно говоря, я тоже люблю править свои творения, доводить их до желаемого совершенства, но не до такой же степени! Я вышел, чтобы не видеть, как Гюнтер мучает не только сливное колено, но и меня. Он появился на пороге через десять минут – сияющий, как защитившийся диссертант, и пригласил жестом к раковине:

– Пробирен!

Дальше сперва я, потом Аня под наблюдением Гюнтера пробовали: откручивали-закручивали кран и изображали счастливое любование уходящей водой.

– Супер! – сказали мы хором. 

Я, правда, хотел добавить: «Браво!», но побоялся, что Гюнтер начнет снова что-нибудь ремонтировать на бис… 

В минувшие выходные мы были в филармонии. Мой старый знакомый еще по Киеву, известный композитор, чудом достал для нас с Аней два пригласительных на концерт знаменитого пианиста, лауреата международного конкурса имени Вана Клиберна – Евгения Холоденко. Лучший концертный зал Штутгарта был полон изысканной публики. Цены на билеты, как я ради интереса выяснил, зашкаливали.  После концерта счастливые от встречи с прекрасным и от дорогостоящей «халявы» шли мы с Аней к метро. И вдруг впереди я увидел, как садится в машину женщина в элегантном коралловом платье, а за ней мужчина в строгом сером костюме.

– Аня, смотри – Гюнтер! – воскликнул я.

Через мгновение машина скрылась из виду, а наши мнения разделились. Аня считает, что мне показалось. А я не спорю. А зачем – вот придет он снова (в чем я не сомневаюсь!), и я спрошу небрежно: 

– Гюнтер, ты помнишь, наши встречи?.. В том числе и в  филармонии?

– Я-я! – ответит он и улыбнется.