Что касается самой идеи оформления брака Леши и Люши, то проистекла она, как жизнь на планете Земля, – из воды. Поскольку на ней, на воде, их друзья гуляли свадьбу. Правда, гуляли как-то не по-настоящему – без салата «Оливье». Зато на катере. Родители жениха наняли катер с палубой, и на нем гуляли свою первую в жизни свадьбу двое молодоженов и компания. Плавая по Днепру. Вверх и вниз. Туда и обратно. И поперек Днепра тоже плавая. И тоже туда и обратно, чему Леша и Люша были свидетелями, зная жениха и невесту с детства. Отец жениха сказал: «Чтоб запомнилось это мероприятие молодым навсегда! До самого развода!»

И оно запомнилось. Только не до развода, а до смерти. Во-первых, тем запомнилось, что «Оливье» не было. Как это ни печально. А во-вторых, тем, что тонули все. Вместе с катером и праздничным столом. Хотя в конечном счете утонули не все. Далеко не все утонули. Очень многие спаслись, выйдя живыми из воды. В том числе и отец жениха. А сам жених чудом не спасся. И отец его сказал бывшей красавице невесте, ныне вдове: «Теперь, – сказал, – я как честный человек обязан на вас жениться. Тем более что моя жена, несмотря на то, что спаслась раньше всех, надоела мне хуже горькой редьки. За двадцать-то пять лет совместной с нею жизни».

Конечно, истинную причину аварийного затопления катера установит следствие. Но она и так лежит на поверхности и видна любым невооруженным глазом. Капитан, он же тоже свадебного пира не избег. Ну и не вписался, в отличие от воздушного аса Валерия Чкалова, в пролет моста. Хорошо еще, что мост выдержал и на катер сверху не обрушился. А то убытков городу и стране было бы нанесено на гораздо большую сумму.

Если бы салат «Оливье» в меню не пожадничали предусмотреть, может, и не было бы столкновения с затоплением. Поскольку салат «Оливье» – очень хорошая, знатная, можно сказать, еда и закуска. А без «Оливье», конечно, капитан напился, как ревматрос, и опьянел до высшей степени опьянения, до такой высшей степени, что крыса на него посмотрела, отвернулась и пошла вон из рубки. Он говорит ей: «Ты куда?» А она: «Бегу, – говорит. – С корабля на бля». Именно в этот момент, момент разговора с крысой, он и не вписался. Потому что не должен капитан на полном вперед ходу отвлекаться и с разными сухопутными крысами разговаривать. По правилам судовождения в нетрезвом виде.

А Леша и Люша – свидетели со стороны жениха и невесты – посмотрели на весь этот эксклюзив, из воды вылезши и восстав, как говорится, из пепла, посмотрели и сказали себе и друг другу: «Чтобы возможность утонуть, – сказали, – исключить и одновременно из серой массы женихов и невест выделиться – свою свадьбу постановляем отыграть в воздухе». Почему они так сказали? А потому, что были по сути своей парашютистами. И их менталитету было не чуждо, прыгая с парашютом затяжным, отметить вступление в собственный законный брак и в новую семейную жизнь. Иными словами можно сказать – в свободном полете пожениться они постановили. И свидетели их – тоже парашютисты – тоже чтобы с ними прыгали, в церемонии активно участвуя. И работница загса, ответственная за бракосочетания и регистрирующая их.

Хотели они еще и родителей, включая гостей, с парашютом спустить на грешную землю, но гости единогласно возразили, что лучше будут их на земле этой самой встречать с хлебом-солью, с распростертыми объятиями и с салатом «Оливье», как положено и как исстари ведется в средней полосе России – зоне рискованного земледелия, – откуда все они родом и племенем.

И шампанского в полете выпить полусладкого хотели Леша с Люшей непременно.

Конечно, такой подход к празднованию торжественного выхода замуж и женитьбы вызывает некоторые вопросы. Если так прямо в лоб подходить, то пожарные должны жениться на пожаре, шахтеры в шахте, хирурги в операционной, а милиционеры в тюрьме. Но Леша (невзирая на утонувший катер) страстно хотел чего-то необыкновенного, и Люша хотела примерно того же. А конкретно чего хотят, им было по молодости лет неясно, вот они и придумали себе такое брачно-феерическое шоу. И осуществили его со свойственной им целеустремленностью вниз.

Сшили свадебные наряды в ателье мод механического завода, с самолетом договорились. Без всяких трудностей, кстати. Оплатили ему керосин, и все. А прыжки по ведомости провели как квалификационные. На первенство области.

Конечно, пилот, гад, не лучше капитана на поверку оказался, в смысле профессиональной чести и достоинства, – умудрился до взлета хлебнуть полной грудью. Где, как и чего – секрет полирояля. Но умудрился. Так что взлетели практически без его непосредственного содействия, практически на автопилоте. О мягкой посадке после такого взлета даже думать не хотелось. Да пилот и не думал, не мог он думать, поскольку ни черта не соображал. А свадебный, так сказать, кортеж тем более не думал, ему посадка была без надобности и протоколом торжества не предусмотрена. То есть она была предусмотрена, но без помощи самолета. У кортежа для посадки парашюты имелись. И он ими мастерски воспользовался по назначению.

Внутри салона построились в затылок. Тетку, специалистку по актам гражданского благосостояния, в средину поставили, брачующихся – в голове процессии, свидетелей – замыкающими в арьергарде. Дверь открыли и, дружно взявшись за руки, как горох, – с головокружительной высоты, с неба, как говорится, на землю.

Ну, сначала маневр положенный выполнили, кольцо из своих тел пятиугольное образовали – головами внутрь – и с наслаждением полетели.

Жених тетке из загса говорит, летя:

– Давай письменные принадлежности и свидетельство о браке, пожалуйста – скорость не ждет.

А тетка в обморочном состоянии полета говорит:

– Я боюсь, чтоб вы были счастливы.

И ее духи начинают издавать странный нервно-паралитический аромат, и ногтями так она в соседей вцепляется, что у них конечности млеют, и им в воздухе неловко делается. И неспокойно.

Жених видит – положение критическое, разорвал волевым усилием пятый угол, тетку освободившейся рукой обшарил, нашел на ней авторучку «Союз» с золотым пером, бумагу нужную на груди обнаружил, достал все это, подпись свою поставил и по кругу бумагу с ручкой пустил, как все равно трубку мира. И на бумаге все по очереди аккуратно расписались – и свидетели, и невеста. Расписались и говорят тетке:

– Объявляй, – говорят, – нас мужем и женой. Торжественно.

А тетка говорит:

– Я боюсь... прожить – не поле перейти.

И аромат ее духов усиливается, и к нему прибавляется барабанная дрожь.

– Надо было священника в воздух брать, – говорит жених, – а не эту госслужащую тетку. Пусть бы он нас лучше обвенчал в небе. На глазах у Господа Бога.

Да. И тут попытались они выпить шампанского полусладкого. Но только облились с ног до головы. Из-за встречного ветра снизу. А там уж и земля приблизилась достаточно. И дернули, значит, все за кольца – жених сначала тетку за кольцо дернул, оказав ей техпомощь, а потом уж и свой парашют задействовал. И взвились на фоне неба купола. Разного цвета. И продолжили свой полет новобрачные и сопровождающие их лица в подвешенном состоянии.

Парашюты раскрылись все как один – надо отдать им за это должное. С земли послышались бурные аплодисменты встречающих, крики «ура» и другие крики. Взлетели в небо чепчики, шапки-ушанки, маленькие дети и бутылки с прохладительными напитками. А парашюты все спускались и спускались, раздуваясь и увеличиваясь в размерах и закрывая собою даже солнце.

Приземлились парашютисты мягко. Особенно тетка из загса. Ее на роскошную крону дерева отнесло, хвойного. На ель. И ель гостеприимной кроной приняла тетку в свои объятия. Сломав ей всего одно незначительное ребро. Гости быстренько ее с ели сняли, из парашюта вытряхнули на волю и поставили на ноги – почти вертикально. Жених тоже из-под купола выполз, поцеловал в обветренные губы невесту и недвусмысленно произнес:

– Всем спасибо.

И тут тетка из загса как заорет на гостей:

– И объявляю вас мужем и женой!..

Гости от нее прямо отшатнулись.

А самолет, нарушив границу Днепропетровской области, ушел в сторону Японского моря.